Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера С(А)ФУ

ПУБЛИКАЦИИ / Народные культуры Русского Севера: Материалы российско-финского симпозиума (3 – 4 июня 2001 года) / Отв. ред. Н.В. Дранникова. – Архангельск: Поморский государственный университет, 2002. – 163 с.

В.Л.Кляус. Сопоставление композиционных форм заговорно-заклинательных текстов славян и коренных народов Сибири

Стадиальные различия славянского и сибирского заговорно-заклинательного фольклора проявляются не только на сюжетном, но и на композиционном уровне. Это удалось выяснить благодаря полнотекстовой компьютерной «Базе данных заговорно-заклинательных текстов славян и коренных народов Сибири» (далее: База), над созданием которой мы работаем с 1997 года. Проект осуществлен в Отделе фольклора Института мировой литературы имени А.М.Горького РАН при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 96-04-12085В).

Идея электронного хранения фольклорных текстов и их анализа с помощью вычислительной техники возникла достаточно давно, еще на первых этапах развития ЭВМ. Некоторые исследователи совместно с программистами пытались, и не безуспешно, осуществить ее на практике. С развитием мощности и быстродействия компьютерной техники, мультимедийных технологий и программного обеспечения проекты подобного типа становятся все сложнее и продуктивнее. Работы в этом направлении ведутся С.Е.Никитиной, Ю.И.Смирновым, сотрудниками Государственного республиканского центра русского фольклора, фольклорного архива Российского государственного гуманитарного университета и др.[i]

В России поворотным моментом научного изучения заговорно-заклинательных текстов, после продолжительной паузы 20–70-е годы, явился симпозиум «Этнолингвистика малых форм фольклора», который состоялся в Институте славяноведения и балканистики АН СССР в 1988 году. На одном из его заседаний В.В.Иванов высказал мысль о создании компьютерной базы русских заговоров, предложив, скорее всего с большой долей шутки, обратиться за помощью в американские научно-технические центры, электронные мощности которых якобы простаивают от бездеятельности. Глобальная компьютеризация, развитие технической базы позволяет сегодня и в России осуществлять эти работы.

Основной целью проекта «Базы данных заговорно-заклинательных текстов славян и коренных народов Сибири» является создание технологически современного инструмента исследования заговорно-заклинательных традиций, который бы, с одной стороны, выполнял роль электронной библиотеки жанра заговоров и заклинаний, а с другой – помогал проводить их текстологический анализ путем автоматизированной системы получения отчетов по максимально большому выбранному числу признаков (атрибутов)[ii].

В качестве основы информационной системы используется СУБД Acсess. Первоначально разработка велась на версии Office97, в настоящее время База преобразована в версию, входящую в пакет Office2000. К концу 2000 года в Базу введено было более пяти тысяч текстов славянских и сибирских традиций, подготовлено к вводу еще около трех тысяч.

В компьютерной Базе развивается идея повествовательных цепочек «Персонаж-Место-Действие-Объект», с помощью которых в заговорно-заклинательных текстах были описаны сюжеты и сюжетные ситуации и составлен их «Указатель сюжетов и сюжетных ситуаций заговорных текстов восточных и южных славян»[iii]. Отличие подхода, который используется в Базе, состоит в том, что здесь сделана попытка максимального приближения к конкретике текста с одновременной его формализацией, что должно позволить выявить смысловые и элементарные «кирпичики», из которых складывается повествование, сопоставить тексты разностадиальных и разноэтнических традиций. Таким образом, создана система компьютерного тезаурирования заговорно-заклинательных текстов. Она представляет собой сложную систему взаимосвязанных элементов и включает семь разделов: 1. Заговорно-заклинательный текст; 2. Паспортные данные текста; 3. Характеристика текста; 4. Повествовательные элементы; 5. Повествовательные цепочки; 6. Элементы обрядовых действий; 7. Акциональные цепочки.

С помощью этих полей компьютерного тезауруса классифицируются элементы повествования и акционального ряда заговорно-заклинательных текстов, составляется список элементарных повествовательных и акциональных звеньев, которые можно будет сопоставить между собой через субъекты действия (участников и исполнителей обряда), действия, объекты действия, локусы, предметы и обстоятельства действия, что позволит, в частности, проследить на элементарном уровне взаимодействие, взаимовлияние и противопоставленность слова и действия в заговорно-заклинательном акте.

Тезаурирование в полном виде в Базе пока не осуществлено, это дело последующей работы. В настоящий момент введенные тексты атрибутированы по двум разделам – «Паспортные данные» и «Характеристика текста», но это уже позволяет осуществлять анализ произведений на уровне функциональной направленности, формы бытования, регионального и этнического распространения, композиционного построения и других характеристик.

Рассматривая заговорно-заклинательные тексты славян и коренных народов Сибири, мы посчитали возможным выделить следующие виды композиционных форм: абракадабра; благодарность; диалог; императив; императив (возьми…, дай…); императив (тебе – одно, мне – другое); молитвенное обращение; обращение; обращение (или…, или…); описание воображаемых действий; описание действий; параллелизм (как…, так…); перечисление объектов; повествовательная; повествовательная с диалогом; повествовательная с обращением; повествовательная со счетом; счет; условие (если…, то…); условие (когда…, тогда…).

Понятно, что не все они в одинаковой степени распространены в славянских и сибирских традициях. Мы попытались выявить это относительно двух композиционных форм – «параллелизм» («как происходит одно, так происходит и другое») и «обращение».

В качестве материала для сравнения была использована не вся база, а лишь некоторые заговорно-заклинательные традиции – русская (в размере сборника Л.Н.Майкова «Великорусские заклинания»[iv], репрезентативно представляющего традицию), чешская и коренных сибирских народов (последние в своей совокупности).

Говоря о форме «параллелизм», мы имеем в виду тексты следующего типа: «Рыба карась или плотица, как тебе тошно на желтых песках, без воды и без грязи, тошно тебе в горячей и кипучей воде, так бы было тошно рабе (имя рек) по рабе (имя рек), чтоб она, раба (имя рек), быть не могла; кто ту рыбу съест, тот без меня не проспит, не проживет и ни единой минуты быть не может»[v]; «Ve jménu Boha Otce, Syna, Ducha sv. Pán Bůh počal, Pán Bůh počal, Pan Bůh počal – a já za nim počinám kříž dělati, lišej žehnati. Ztrat' se lišej znamení, jako nerostlo kamení od Syna Božího narození do Božího vstoupení! K tomi mi dopomáhej Bůh Otec, Syn a Duch sv. Amen»[vi]; «Господин вонючий чирей! Высохни ты плоско, как доска, засохни (крепко) как клей…» (якут.)[vii].

Результаты показали, что композиционная форма «параллелизм» в славянском материале встречается значительно чаще, чем в сибирском: в русских заговорах – в 40 процентах текстов, в чешских – в 20 процентах, а в сибирских намного меньше – в 5 процентах текстов. При этом кажущаяся разница между русскими и чешскими заговорами невелика, так как чешский корпус, в настоящее время представленный в Базе, состоит только из лечебных текстов. Когда в Базу будут добавлены заговоры, предназначенные для иных целей, в частности, любовная магия, то число чешских текстов с композиционной формой «параллелизм» должно возрасти.

Полученные результаты неожиданны. Это касается прежде всего малого числа сибирских текстов с композиционной формой «параллелизм», которые, несомненно, представляют собой в стадиальном отношении более ранние традиции по сравнению со славянскими заговорами. Но, по мнению многих исследователей, заговорно-заклинательного фольклора формула подобия – «как происходит одно, так и происходит другое» – одна из самых древнейших и лежит в основе всей магической поэзии[viii]. Наши данные, полученные с помощью автоматической выборки из Базы, позволяют скорректировать эту аксиому.

Исследование Джеймса Фрэзера убедительно показало, что одним из основных принципов магии является принцип подобия. Из примеров, приведенных ученым в книге «Золотая ветвь»[ix], вытекает, что уподобление одного явления другому как способ воздействия на окружающий мир в ритуальной практике использовалось человеком уже в глубокой древности. Но из этого совершенно не следует, что текстовая формула «Как происходит одно, так и происходит другое» основная и древнейшая. Без сомнения, следуя за мысленным представлением, она возникла очень рано, но активное распространение в заговорах эта формула получила, видимо, поздно, у европейских народов[x] в эпоху средневековья. Е.Н.Елеонская, к примеру, предполагает, что на Руси на ее основе знахари составляли собственные тексты, «как только в них являлась нужда»[xi], то есть композиционная формула «параллелизм» была продуктивна в древнерусском заговорном фольклоре и, видимо, таковой остается и сейчас (см., к примеру, сборники «сибирской целительницы» Н.Степановой[xii], состоящие в своем большинстве из авторских текстов).

Для коренных народов Сибири продуктивны до недавнего времени оставались иные композиционные формы. Это, в частности, верно подметил и использовал в своей полевой работе Л.Я.Штернберг. В книге «Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны» он описал ситуацию, в которой вынужден был для своих спутников, чтобы успокоить их (так как те боялись гнева духов из-за того, что ученый в «священном» месте собирал растения и минералы), исполнить «экспромт молитвы в их национальном стиле», звучавшей следующим образом: «Владыка Земли, ты очень большой и сильный, и шибко большой мастер сердиться. Все люди тебя знают. Я из далекой земли пришел, из самой далекой земли, чтобы посмотреть на тебя пришел: пожалуйста, сделай так, чтобы я и мои спутники были здоровы и домой пришли и чтоб мы по пути голодом не помирали! Хорошенько, пожалуйста, меня накорми»[xiii]. В этом тексте является важным не только содержание просьбы, но и то, что она высказана в определенной форме, а именно в форме «обращения». Исполненный Л.Я.Штернбергом текст произвел на его спутников и других людей большое впечатление. Исследователь пишет, что «Когда мы в тот же день, истомленные, проголодавшиеся, вернулись в ближайшее селение, Ныур и Гибелька, пока варили чай, рассказали изумленным слушателям про мое жертвоприношение и про красноречивую молитву, произошло нечто необыкновенное. Все лица смотрели с умилением, а женщины бросились в амбар доставать драгоценную буду, хранившуюся для жертвоприношений, чтобы накормить меня и моих спутников и, таким образом, исполнить волю Головы земли»[xiv].

Компьютерный анализ того же массива текстов, что был использован при выборке композиционной формы «параллелизм», показал, что форма «обращение» в русской традиции используется в 16 процентах заговорах, в чешской – в 3 процентах, а в сибирских – в 54 процентах (!) произведений заговорно-заклинательного фольклора.

В заговорно-заклинательном тексте, построенном в форме «обращение», исполнитель, обращаясь к мифологическому существу, божеству и т.д., просит его что-то сделать. Если рассматривать заговорно-заклинательный акт как коммуникативную ситуацию, то с этой точки зрения данная композиционная форма ей более соответствует, чем «параллелизм». Конечно, в определенном смысле в текстах, где присутствует «параллелизм», исполнитель также обращается с просьбой, выражает желание достичь какого-то результата. Но эта просьба, благодаря фигуре сравнения «как происходит одно, так и происходит другое», с точки зрения художественно-поэтического построения, а в своей основе – мыслительного процесса, является более усложненной, чем просьба, выраженная в форме «обращения». Именно поэтому «обращение» более распространено в раннем заговорно-заклинательном фольклоре и реже встречается в позднем, а форма «параллелизм», наоборот, – в поздних традициях используется шире, чем в ранних, то есть стадиально разные традиции различаются употребительностью / неупотребительностью, продуктивностью / непродуктивностью данных композиционных форм.

Вместе с тем наличие и в ранних (сибирских), и поздних (славянских) традициях сходных композиционных форм (это относится не только к тем двум, что рассмотрены здесь) является значимым фактом. В конечном итоге, именно общие черты способствовали взаимопроникновению разностадиальных заговорно-заклинательных традиций в местах длительного соседства коренных народов Сибири и русского суперэтноса.

У Кляус В.Л., 2002

[i] Волков Н.Н. Опыт создания автоматизированных систем по фольклору // Фольклор. Проблемы тезауруса. – М., 1994. – С. 48–62; Никитина С.Е. Тезаурус языка фольклора в машинном ракурсе // Фольклор. Проблемы тезауруса. – М., 1994. – С. 27–47; Баранов А.Н. Автоматизация лингвистических исследований: корпус текстов, как лингвистическая проблема // Русистика сегодня. – 1998. – № 1–2. – С. 179–191; Михайлов М.Н. Компьютерное обеспечение корпуса текстов // Русистика сегодня. – 1998. – № 1–2. – С. 192–201.

[ii] Кляус В.Л., Быковский Н.Н. К проблеме создания компьютерной базы данных заговорно-заклинательных текстов // Слово как действие: Тезисы докладов. – М.: Изд-во МГУ, 1998. – С. 40–42.

[iii] Кляус В.Л. Указатель сюжетов и сюжетных ситуаций заговорных текстов восточных и южных славян. – М., 1997. – 464 с.

[iv] Майков Л.Н. Великорусские заклинания // Записки РГО по отделению этнографии. – СПб., 1869. – Т. 2. – С. 419–580.

[v] Там же. – № 13.

[vi] Křemen J. Zaříkávání a čarováni říčicí ve Vavřinci u Uhl. Janovic // Česky lid. – 1910. – № 382.

[vii] Худяков И.А. Краткое описание Верхоянского округа. – Л., 1969. – С. 396.

[viii] Зелинский Ф.Ю. О заговорах. (История развития заговора и главные его формальные черты) // Сборник Харьковского историко-филологического общества. – Харьков, 1897. – Т. 10. – С. 52; Потебня А.А. Малорусская народная песня. – Воронеж, 1877. – С. 22; Познанский Н.Ф. Заговоры. Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул. – Пг., 1917. – С. 58–61.

[ix] Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. – М., 1986.

[x] Зелинский Ф.Ю., Познанский Н.Ф. и другие исследователи пришли к мнению об основой роли формулы подобия в заговорных текстах только на основе изучения индоевропейских традиций, древнейшие из которых были закреплены письменностью, т.е. в своей массе отражают более поздний этап развития заговорно-заклинательной поэзии, чем сибирский материал.

[xi] Елеонская Е.Н. К изучению заговора и колдовства в России // Сказка, заговор и колдовство в России: Сб. трудов. – М., 1994. – С. 102.

[xii] Одно из первых изданий: Степанова Н.С. Белая магия: В 3 ч. – Красноярск, 1992–1993.

[xiii] Сравни к примеру, с текстом, который записан у эвенков Баунтовского р-на Бурятии:

Утэлдуванун оксами эял ванды.

Удэдувэ оксокол.

Нулгидувэ оксакол.

Нулгидувы оксакол.

Манаканди лепешкаелвэ депче нэш,

чаянды.

Токо вакал эявал.

Токо утэдуви, нулгидувил оксокол.

Токо нулгидуви окскол, утэдуви.

(перевод – «Всем детям (стойбища) дай

Унести кого-нибудь.

Детям (моим) неси.

Жене (моей) отдай.

Сам лепешку ешь, чай пей.

Только дай убить кого-нибудь.

Только детям, жене дай.

Только жене дай, детям»).

[На удачу в охоте. Записано В.Л.Кляус в 1996 г. от Д.С.Дандеева, 1927 г.р. род Чильчигир, с. Россошино Баунтовского р-на Бурятии. Перевод А.П.Найканчиной, В.Л.Кляуса].

[xiv] Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны. – Хабаровск, 1933.