ПУБЛИКАЦИИ / Статьи / Н.В. Дранникова. Песни о разных по наименованиям деревнях Каргопольского и Пудожского уездов Олонецкой губернии // Кенозерские чтения: Материалы Первой Всероссийской научной конференции "Кенозерские чтения". Архангельск, 2003. С. 49-64.

В севернорусской культурной традиции существовали песни, содержащие прозвищные характеристики деревень (в дальнейшем – прозвищные песни), относящихся к жителям различных деревень, проживающих в едином селенческом кусте. песни имели широкое распространение в Каргопольском и Пудожском уездах Олонецкой губернии. В настоящее время это Каргопольский и Плесецкий района Архангельской области и Пудожский район Карелии. Они выполняли функцию духовного освоения пространства и демонстрировали высокую стабильность представлений об этноцентрической модели мира. В песне всегда можно выделить центр, соотносимый информантами со своей деревней, в которой исполнялась или создавалась песня. Наряду с функцией духовного освоения пространства они выполняли функцию размежевания локальных групп. Нами выделяется три вида прозвищных песен: песенная перебранка между сёлами, песни-диалоги между полами и песни смешанного характера, в которых переплетаются мотивы двух первых видов.

В нашем распоряжении имеется шесть сюжетов песен, в пятнадцати вариантах, распространенных на территории Плесецкого и Каргопольского районов Архангельской области и Пудожского района Карелии. Песни с зачином «Не отдай меня, батюшка»[i] имели широкое распространение в Каргопольском и Плесецком районах Архангельской области. Она относится к диалогу между полами. Сразу же за зачином следовали различные названия и характеристики деревень, в которые девушка не хотела бы выходить замуж. Прозвищные характеристики включены в текст девушки. Перечисляемые в песнях деревни составляют единый селенческий куст, границы которого довольно точно можно очертить благодаря топонимам, упоминаемым в песне (например, район Кенозерья). Деревни принадлежат «своему» пространству, но их характеристики даются в контексте «чужого» и поэтому получают отрицательный «заряд». Кенозерская аксиология напрямую зависит от особенностей ландшафта, окружающего деревню. Ценятся деревни, лежащие вдоль водной магистрали - Кенозера: это Вершинино, Шишкино, Глущёво, Карпово и др. Низкий статус в песне получили селения, расположенные далеко

от реки Онеги - Лейма, Чаженьга, Задняя Дубровка и др., а также ? Ундозеро, находящееся в самом лесу. Среди деревень, перебираемых девушкой, выделяется её родное селение - именное здесь она хотела бы выйти замуж. Родная деревня соотносилась с категорией «своего» и имела более высокую оценочность, чем остальные.

- Не отдай меня, батюшко, (2)

Ни в Ананьино, ни в Туговино, (2)

А отдай меня, батюшко,

В распрекрасное Исаково село…[ii]

(д. Ловзонга, Карг., В. П.Плешкова, 1932)

Реже весь «свой» селенческий куст противопоставлялся соседним:

- Не отдай меня, батюшка,

Ни на Кену, ни на Ундозеро,

А отдай меня, батюшка,

Во своё весёлое Кенозеро[iii].

(д. Вершинино, Плес., М. В. Лоскутова, 1907)

Песни состоят из из отдельных формул-характеристик, которые имеют два уровня значений: внешнее, связанное с сюжетом, и внутреннее ? символическое. Формулу-просьбу девушки не отдавать её замуж «ни на Кену, ни на Ундозеро» можно интерпретировать следующим образом: на Кене было много старообрядческих поселений и девушка не хотела выходить туда замуж.

В некоторых вариантах песни фрагмент о деревне, в которую хотела бы выйти замуж девушка, отсутствует. Такие произведения состоят из цепи стихотворных тирад, содержащих сниженные характеристики соседних сообществ.

К выделенной нами группе вариантов примыкают «наборные» тексты, в состав которых песня входила в качестве отдельного фрагмента. Такие песни исполнялись во время различных танцев - кадрили, лансье[iv]. Вместо начального фрагмента «Не отдай меня, батюшка» они имели зачины «У меня батюшка недобрый был» и «На горе была охоча я гостить»[v]:

«У меня батюшка недобрый был -

Да с вечеринки погонялкой прогонял.

Ой, да я не сердилася,

Пришла в ноги поклонилася:

- Не отдай ты меня, батюшка…»[vi].

(Зап. от фольклорного коллектива «Олонецкая губерния», 2001)

«На горе была охоча я гостить, (2)
Да меня всё в воду не ладились пустить

<…………………………………………>.
? Да ты отдай меня, батюшко, …”.

(д. Низ, Карг., К. Н. Смирнова, г. р. не ук.)

Далее в песне идет сюжетное нанизывание деревень, входивших в состав Коневского и Коковского сельсоветов, образующих единый селенческий куст, расположенный вокруг села Конёво (в прошлом Конёво входило в состав Бережнодубровской волости).

В одном из вариантов песни девушка просит, чтоб отец выдал её в «веселое Конево»:

«Да ты отдай меня, батюшка,

Да на весёлое Конёво на большо».

(д. Низ, Карг., А. Ф. Сивкова, 1914)

Из окружающих деревень Конево выделилось на рубеже Х1Х – ХХ веков, что может свидетельствовать о позднем характере песни. Она была широко распространена в нескольких соседних микроареалах. Это наблюдение подтверждается ее высокаой вариативностью. Положительная маркировка села Конёво на сравнительно большой территории отчасти связана с его значимостью для жителей данного ареала - село расположено на реке Онеге, кроме того, в середине прошлого века Конево было административным центром Приозёрного района.

В единственном варианте нами найдена песня «Я бежала по поженке», бытующая на Водлозере (Пудожский район Карелии). Она имеет зачин «два голубя сидят на часовне, один из них ведет отсчет времени, а второй даёт характеристики окружающим деревням»[vii], бытующая на Водлозере. Она исполнялась от лица девушки и была связана с посиделками («исполнялась во время посиделок» Е. Цветкова, 1982, д. Куганаволок, Пуд.). Мотив «птица на часовне» можно считать трансформацией мотива «птица на мировом древе». Песня очерчивала границы «своего» локуса. Это деревни, находящиеся вокруг Водлозера: «Раньше на берегах и островах Водлозера было около сорока деревень. Каждая из них имела прозвище. Это лишь часть из них» (Е. Цветкова, см. выше). От других песен этого рода она отличалась отсутствием положительной маркировки, все прозвища в ней носили сниженный характер: зубоглоды, неумытики, черныши, мышоеды и др. Прозвище зубоглоды, возможно, возникло от диалектного зубок – кусочек сахара, с которым пили чай (Куликовский, с. 30)[viii]. Прозвищная характеристика является микротекстом и содержит в себе свёрнутый сюжет

Отдельную группу составляют песни с зачином «Ручьево-то в ямочки - девки не крестьяночки[ix]. Они были распространены в Плесецком районе и охватывали деревни Коневского и Коковского сельсоветов, расположенные вдоль реки Онеги. Песня содержит в себе элементы как посиделочного текста (диалога между полами), так и текста между жителями соседних сёл. Рефрен «лёли, лёли, лёли» повторялся после каждой строки, что свидетельствовало о её хороводном (весеннем) характере. А. А. Потебня считал, что этот рефрен встречается в весенних песнях, посвященных браку, и является ласковым обращением к молодой[x]. В песне преобладает текст диалога между полами. Он является первичным по своему происхождению. Более поздний - текст переклички сёл, вошел в неё в виде отдельных вкраплений. Песня, как и все предыдущие, включала в себя множество эпизодов, имеющих стереотипную структуру, которые состояли из топонима или ойконима, названия локуса, соответствующего деревне, и её прозвищной характеристики. Последовательность эпизодов песни, за исключением двух первых, во всех вариантах различна. Это можно объяснить тем, что две первые деревни являются центром округи. Они находятся на правом берегу реки Онеги, напротив реки Кены.

Ручьево-то в ямочки - девки не крестьяночки,

Лели, лёли, лёли, девки не крестьяночки[2].

Афанасово на горы - мужики косоголовы,

А Вздыхальино на горушке - переводливы старушки[xi]…

(Плес., А. А. Масталыгина, 1908)

Сюжетное нанизывание соответствовало месторасположению деревень: они тянулись цепочкой вдоль реки.

В нашем распоряжении имеется в двух вариантах имеется песня «В Заболотье два Иванушка» / «В Хотеновой - кривы ноги Макар»[xii], бытовавшая около озера Лаче на территории Хотеновского куста деревень Каргопольского района/уезда. Песня исполнялась под кадриль и, следовательно, относилась к посиделочной культуре. Первый её вариант («В Заболотье два Иванушка») был записан в 1985 году в городе Каргополе от П. В. Вотутиной, 1914 года рождения; второй («В Хотеновой - кривы ноги Макар») - в 2002 году в городе Северодвинске от уроженки деревни Усачево Хотеновского сельсовета И.В. Владимировой 1928 года рождения. Анализ вариантов свидетельствует о стяжении текста песни. Песня, записанная от П. В. Вотутиной, состоит из двух частей: первая часть содержит присловья деревень Хотеновского сельсовета, вторая - ландшафтные характеристики селений этого куста. Запись, сделанная в 2002 году, содержит только первую часть, количество опеваемых деревень в ней значительно меньше. Вероятно, песня сложилась в деревнях Ивкино и Русаново, которые имеют наиболее высокую оценочность по сравнению с другими населенными пунктами. В Русанове - высокая гора (в севернорусской песенной культуре местоположение деревни на возвышенности считалось приоритетным), а в Ивкино - калошники, иначе богатые люди, по объяснению исполнительницы. Эпитет богатый в прозвищной поэзии соотносится с своей деревней. Песня имеет типичную для этих песен цепевидную структуру и состоит из самостоятельных фрагментов, каждый из которых посвящен отдельной деревне. Часть присловий относится ко всему местному сообществу, часть - только к молодежи. Это позволяет отнести анализируемый текст к песням смешанного характера. В песне присутствуют коллективные прозвища, относящиеся к различным кодам, например: профессиональному («А в Титовской - учителя, учителя», /«А в Ореховой-то - плотнички», «А в Антипиной - заводчики»); поведенческому («Что в Еремини - ребята-сидуны», т. е. сидят дома, не гуляют; «Верхохона - всё обманщики» и др.). Песня сохранила воспоминания о конфессиональных особенностях Каргополья - «А в Окулове - скрытники». Скрытниками называли самую таинственную и фанатичную категорию старообрядцев, скрывавшуюся от мира и жившую в тайных местах[xiii]. Присловье шипуны (д. Шушеряна) восходит к одноименному прозвищу, относящемуся ко всем каргополам (Фил. зап.)[xiv]. Так в Х1Х веке называли каргопол из-за особенностей их речи, в которой было много шипящих и свистящих звуков. Песня содержит типичную для корильной поэзии лексику, связанную с представлениями об антимире: «В Верхних дворах на заборе / Леший песенки поет»; «Не форсите-то, кобеля-то-демона, / У вас пригнили настроены дома» и т. д. Образ собаки, по народным представлениям, (кобеля-то демона) связан с категорией «нечистоты». О мифологии пса в традиционном сознании пишет Б. Успенский[xv]. Он убедительно доказывает, что с псом эксплицитно и имплицитно соотносится мат.

Еще одну группу составили песни с зачином «Улица, улица моя»[xvi], распространённые по реке Кене (притоку Онеги) Плесецкого района и в селе Усачево Каргопольского района. В них наблюдается смешение двух текстов - посиделочного и «песенной перебранки» между сёлами. Исполнители указывали на то, что песня исполнялась под кадриль, четвертой по счету (четвертая галопа)[xvii]. Произведение состоит из двух частей: экспозиции и собственно корильной части, адресованной жителем соседних сёл. Экспозиция сюжетно оформлена - молодец идёт по улице, взглядывает на домик сударушки, а вся округа [выделено нами. - Н. Д.] наблюдает за ним. После чего в песне следовало корение соседей. Противопоставление “своего” и “чужого” происходило на уровне соседних сёл, которые вне песенного контекста воспринимались как “свои”. Песня очерчивала локус “своего” мира, ограниченный рамками округи. Вторая её часть имеет цепевидное строение, типичное для прозвищных песен: катойконим или топоним сопровождается прозвищной характеристикой. Песня заканчивалась популярным в разных районах фрагментом о ребятах-демонах (см. выше). Данная им характеристика содержит в себе типичные представления об антимире.

Итак, мы проанализировали шесть песен, распространенных на территории Кенозера, Каргополья и Водлозера. Песни имели высокую вариативность, что подверждается их широким распространением на выделенной нами территории. Каждая селенческая группа имела свой прозвищный идеолект, понятный только ей. Это наблюдение позволяет сделать вывод о том, что песни выполняли функцию размежевания микрогрупп. В содержании песен встречаются «бродячие» фрагменты, что свидетельствует о тесных контактах, существовавших между всеми выделенными нами микроареалами.

[1] Статья написана при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 03-04-00398-а)

[2] Припев «лёли, лёли, лёли» повторяется после каждой строки.

Примечания

[i] ФА ПГУ: П. 258; Т. 36; 37; ЛАД; Касс. 57. Расшифровка (зап. в 1985 г. от А. Ф. Сивковой, 1914, в. д. Низ, Карг).; Касс. 57. Расшифровка (зап. в 1985 г. от К. Н. Смирновой, г. р. не указан, в д. Низ, Карг.).

[ii] ФА ПГУ: П. 258. Л. 13.

[iii] ФА ПГУ: Т. 34.

[iv] Там же. По свидетельству А. А. Гусевой, 1904, наборная песня «Эх, за хорошего Алёшеньку бранят дома понемноженьку» «исполнялась во время ланца».

[v] ФА ПГУ: Касс. 57. Расшифровка.

[vi] ФА ПГУ: Ф. 30. Л. 45.

[vii] ФА ПГУ: Ф. 30. Л. 37.

[viii] Словарь областного Олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении / Собр. на месте и сост. Г. Куликовским. СПб., 1898.

[ix] «Ручьево-то в ямочки - девки не крестьяночки» - ФА ПГУ: П. 282; 287; Ф. 30.

Л. 74.

…..

[x] Потебня А. А. Объяснение малорусских и сродных народных песен. Варшава, 1893. Т.1. С. 20 - 22.

[xi] ФА ПГУ: П. 287.

[xii] ФА ПГУ: Т. 95 (зап. В 1985 г. от П. В. Вотутиной, 1914 ); П. 393. № 1 (зап. в 2002 г. от В. И. Владимировой, 1928, ур. д. Усачево, Карг.).

[xiii] Благодарю за предоставленную информацию ведущего научного сотрудника ИМЛИ РАН, канд. филол. наук Ю. И. Смирнова.

[xiv] В. И. Народные присловья о городах и племенах Олонецкого края // Филол. записки. Воронеж, 1901. Вып. 1–2.

[xv] Успенский Б. А. Мифологический аспект русской экспрессивной фразеологии // Анти - мир русской культуры. Язык. Фольклор. Литература. М.: Ладомир, 1996. С. 9 - 107.

[xvi] ФА ПГУ: Т. 35 ( зап. в 1982 от Л. С. Корнышевой, 1911 г. р., в д .Кене, Плес.); П. 389 (зап. в 2001 г. от Е. И. Татариновой, 1930 г. р., в д .Кене, Плес.); ФА ПГУ: П. 393. № 13. С. 8. (зап. в 2002 г. от В. И. Владимировой, 1928 г. р., ур. с. Усачево, Карг. в г. Северодвинске).

[xvii][xvii] ФА ПГУ: П. 393. № 13. С. 8.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Не отдай меня, батюшка

?Не отдай меня, батюшка,

Не на Кену, не на Ундозеро,

А отдай меня, батюшка,

Во свое веселое Кенозеро.

На Погосте гуляньице,

За рекою щеголяньице,

За болотом дорожка торна,

А в Вершинино кофейна (табачна) сторона.

А по Шишкиной канава копана,

По горушке Глущево видено,

По Глущине пароходики бежат,

В пароходах добры молодцы сидят.

Карпово на крутой на горы,

В Черепаново капризны мужики,

Немята – победна сторона,

А Захарово повыстроено.

А Якимово на желтом на песку,

Моего дружка угонят во Москву,

Меня, девушку, оставят на тоску.

ФА ПГУ: Т. 36. С. 21.Зап. в 1982 г. от М.В.Лоскутовой, 1907 г. р., в д.Вершинино Плесецкого район.

Не отдай меня, батюшко

? Не отдай меня, батюшко, (2)

Ни в Ананино, ни в Туговино,

А отдай меня, батюшко,

В распрекрасное Исаково село.

На Погосте-то ? гуляньице,

В Щеколове ?щеголяньице,

А в Медведеве ?картежная игра,

По Артемову не ходят никогда,

А Качкарово завернулося сюда,

Стойловцы – подболотники,

Вековые неработники,

На Березнике сена не косят,

А в Межупечеве хлеба не едят.

ФА ПГУ: П. 258. Зап. в 1999 г. от В.П. Плешковой, 1932 г. р., в д. Ловзонга Каргопольского района.

У меня батюшка недобрый был

У меня батюшка недобрый был –

Да с вечеринки погонялкой прогонял.

Ой, да я не сердилася,

Пришла в ноги поклонилася:

– Не отдай ты меня, батюшка,

Ни в Залесье, ни в Кириллово,

Что Кириллово – деревенка бедна,

В Полотухино не шел бы никогда,

Да в Ладыгино колодец завалили

Да ни елками-березками,

Да ребятами-подростками.

– Да не отдай ты меня, батюшка,

Ни в Залесье, ни в Кириллово.

ФА ПГУ: Ф. 30. Л. 45. Зап. в 2000 г. от фольклорного коллектива «Олонецкой губерния» во время дней Каргопольской культуры.

Водлозерская кадриль

Я бежала по поженке,

Прибежала ко часовенке,

На часовенке два голубя сидит,

Один голубь часы говорит,

Да другой голубь приговаривает:

«Пильмосозёрушки-картёжники, (д.Пильмасозеро)

Загорьянушки-немытики, (д.Загорье)

Гольянишки не умеют торговать, (д. Гольяны, или Голицы)

Только знают нашу репу воровать.

Коскосалма – черныши, черныши, (д. Коскосалма)

Варешпёлда – кошели, кошели, (д. Варешпёлда)

Канзанаволочана –безбожники, (д. Канзанаволок)

Комострова – рыкуны, рыкуны, (д. Комостров)

Пёмострова – верёвочники, (д. Пёмостров)

Рагунова – катанёжники, (д. Рагуново)

Чуяльчана – лапотаюшки, (д. Чуяла)

Половина – шамачи, шамачи, (д. Половина)

Великострова – непытаюшки, (д. Великостров)

Охтомострова – бесенятушки, (д. Охтомостров)

Маткалахтянна – монахи, (д. Маткалахта)

Однозубые рубахи,

Кевасалма – зубоглоды, (д. Кевасалма)

Вавияна –мышоеды, (д. Вама)

Почняна – тестоеды, (д. Поча)

Калакундёна – калаканчики, (д. Калакунда)

Лузяна – киланчики, (д. Луза)

Путилова –голзуны, голзуны…». (д. Путилово)

“Раньше на берегах и на островах Водлозера было около сорока деревень. Каждая из них имела прозвище. Это лишь часть из них”.

ФА ПГУ: Ф. 30. Л. 37. Самозапись сделана в 1999 г. Е. Цветковой в д. Кучнаволок Пудожского района Карелии (“песня исполнялась во время посиделок”).

Ручьево-то в ямочки – девки не крестьяночки

Ручьево-то в ямочки – девки не крестьяночки,

Лели, лели, лели, девки не крестьяночки.

Афанасова на горы – мужики косоголовы.

Лели, лели, лели, мужики косоголовы.

А Вздыхальино на горушке – переводливы старушки.

–“ – “ – “ –

На Новинки меленка – безводная деревенка,

–“–“ –

Пожары-то на болоте – мужики девок колотят,

–“–“ –

В Шалталины богатеи – тамо девки-ротозеи,

–“–“ –

Тамо школа, магазеи – мужики все грамотеи,

–“–“ –

По часовни течет ручей – мужики тамо могучи,

–“–“ –

На Погосте веретешки – тамо девушки-вертешки,

–“–“ –

На Плеси тарелочки –девки-староверочки,

–“–“ –

В Потылицкой – лопаты –тамо девушки горбаты,

–“–“ –

В Курятах-то – песты – девки маленьки, толсты,

–“–“ –

Воробьи-те под ярми – тамо девушки хромы,

–“–“ –

Наконецка как на блюде – там живут богаты люди,

–“–“ –

В Верещагиной пороги – по деревне нет дороги,

–“–“ –

Стоит Горка на угорке – сарафаны шьют с оборкой,

Стали моду соблюдать сарафаны наставлять,

–“–“ –

На Коневе – ножницы – девушки- безбожницы,

–“–“ –

А по Малому Коневу речка Эктыша течет,

Все ребята косолапы – никто замуж не берет,

–“–“ –

ФА. ПГУ: П. 287 Зап. в 1999 г. от А. А. Масталыгиной, 1908 г. р., в с.. Конево Плесецкого района.

Ручьево-то – в ямочки – девки не крестьяночки,

Ручьево-то – в ямочки – девки не крестьяночки,

–“–“ –

На Погосте веретешки – тамо девушки-вертешки,

–“–“ –

Афанасово на горы –мужики косоголовы,

–“–“ –

А Вздыхальне на горушке – привередливы старушки,

–“–“ –

А в Потылицкой лопаты –тамо девушки горбаты,

–“–“ –

В Курятох-то песты ?девки маленьки, толсты,

–“–“ –

В Пожарох-то на болоте – мужики девок колотят,

–“–“ –

А в Авдотьиной хвоя – мужики коров доя,

–“–“ –

В Верещагиной пороги – по деревне нет дороги,

–“–“ –

ФА ПГУ: П. 282. Зап. в 1999 г. от Т. И. Тарновской, 1928 г. р., в п. Коковка, Плесецкого района.

У Хотеновых кривы ноги Макар

У Хотеновых – кривы ноги Макар, (2)

В Заболотье – два Иванушка да Яков, (2)

А в Ганевской - шамаки, шамаки, (д. Ганецкая)

Соболяна - тюрики, тюрики, (д. Соболево)

А в Дименине - табачники, (д. Дименино)

А в Тригубове - бурачники, (д. Тригубово)

А в Русанове - куска не подают. (д. Русаново)

Ну, а ивкински - калошники, (д. Ивкино)

А подрезовски - помощники,

В Титовской - учителя, учителя, (д. Титовская)

А на Устье – все люди - господа, (д. Устье)

А в Ореховской - плотники, (д. Ореховская)

В Кардышихе – не работники, (д. Кардышиха)

А в Фроловской плетут бураки, (д. Фроловская)

А в Фоминской ребята - ляпаки, (д. Фоминская)

А в Окулове - скрытники. (д. Окулово)

А что в Савинской - мелёнка, (д. Савинская)

А Ананьевска – деревня грязна, (д. Ананьевская)

По Романове не шел бы никогда. (д. Романово)

Ещё Туровска не нашей земли, (д. Туровская)

А уж Речку-то леший бы унес. (д. Речка)

Что в Тороловской - приказчики, (д. Троловская)

Верхохона - всё обманщики, (д. Верхохона)

А в Корзихе не строены дома, (д. Корзиха)

А в Антипине - заводчики, (д. Антипино)

В Монастырской - перевозчики. (д. Монастырская)

На Стрелицу - ни летом, ни зимой, (д. Стрелица)

На Погосте - могильники, (д. Погост)

А в Семенове -кирпичники, (д. Семеново)

Шушеряна - шипуны, шипуны, (д. Шушерино)

Горочана - горбуны, горбуны, (д. Горка)

А в Еремине - глухие старики, (или седуны, седуны) (д. Еремино)

Махонята - воробьи, воробьи, (д. Махонино)

Климовские - поташи, поташи, (д. Климовщина)

А в Козлове – ребята хороши, (д. Козлово)

На Морозове - Еферьевич Иван. (д. Морозово)

ФА ПГУ: П. 392. № 1. Зап. в 2002 г. от В. И. Владимировой, 1928 г. р., м.р. – с. Усачево, Каргопольского района в г. Северодвинске.

В Заболотье два Иванушка,

В Заболотье два Иванушка, (д. Заболотье)

А в Ганеськой - шамаки, шамаки, (д. Ганецкая)

Соболяна - тюрики, тюрики, (д. Соболево)

А в Дименине - табачники, (д. Дименино)

А в Тригубове - бурачники, (д. Тригубово)

А в Русанове - куска не подают. (д. Русаново)

Ну, а ивкински - калошники, (д. Ивкино)

А подрезовски - помощники,( д. Подрезово)

В Титовской - учителя, учителя, (д. Титовская)

А на Устье – все люди - господа, (д. Устье)

А в Ореховской - плотники, (д. Ореховская)

В Кардышихе – не работники, (д. Кардышиха)

А в Фроловской плетут бураки, (д. Фроловская)

А в Фоминской ребята - ляпаки, (д. Фоминская)

А в Окулове - скрытники. (д. Окулово)

А что в Савинской - мелёнка, (д. Савинская)

А Ананьевска – деревня грязна, (д. Ананьевская)

По Романове не шел бы никогда. (д.Романоао)

Ещё Туровска не нашей земли, (д.Туровская)

А уж Речку-то леший бы унес.(д. Речка)

Что в Тороловской - приказчики, (д. Троловская)

Верхонона - всё обманщики,

А в Корзихе не строены дома, (д. Корзиха)

А в Антипине - заводчики, (д. Антипино)

В Монастырской - перевозчики. (д. Монастырская)

На Стрелицу - ни летом, ни зимой, (д. Стрелица)

На Погосте - могильники, (д. Погост)

А в Семенове - кирпичники, (д. Семеново)

Шушеряна - шипуны, шипуны, (д. Шушерино)

Горочана - горбуны, горбуны, (д. Горка)

А в Еремине - глухие старики, (или седуны, седуны)

Махонята - воробьи, воробьи, (д. Махонина)

Климовские - поташи, поташи, (д. Климовщина)

А в Козлове – ребята хороши, (д. Козлово)

На Морозове - Еферьевич Иван. (д. Морозово)

У Хотеновых – кривы ноги Макар. (д. Хотеново).

– Не форсите, кобеля-то – демона.

У вас пригнили настроены дома.

Не форсите – по заднюхам живете,

Хлебе нету, тараканов едите.

Что вы зелени не курите?

Тараканов с краю лупите.

Еще Горка - деревня грязна,

Во Зенково-то дороженька торна. (д. Зенково)

В Щепинове – заливна вода, (д. Щепиново)

В Пожарицо не заходят иногда, (д. Пожарищо)

А у Мальцевых заливной лужок, (д. Мальцево)

А в Кузнецове-то крутой бережок, (д. Кузнецово)

У Филатовых – казенный мост, (д. Филатово)

А на Погосте – Онега-река, (д. Погост)

По Онеге пароходики идут.

Не успела самовара вскипятить,

А мой-от миленький из Питера кати,

Ни каточком ли выкатился,

Ни валечком ли вывалился.

Объяснения прозвищ и диалектной лексики, данные исполнительницей

Шамаки – от фамилии.

Тюрики – от фамилии Тюрихины.

Зыряки – от фамилии Зыряновы.

Калошники – богатые.

Заводчики – заводившие сплетни и пересуды.

Переводчики – переиначившие на свой лад.

Могильнички – т.к. рядом кладбище.

Кирпичнички – живущие в кирпичных домах.

Горбуны – живущие на горе.

Сидуны – сидят дома, не гуляют.

Поташи – от фамилии Поташевы.

Форсить – воображать, задаваться.

Заднюха – пристройка в доме, где живут зимой.

Лупить – есть что-либо.

ФА ПГУ: Т. 95. Зап. В 1985 г. от П. В. Вотутиной, 1914 г. р., в г. Каргополе.