- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / Народные культуры Русского Севера. Фольклорный энтитет этноса. Выпуск 2: Материалы российско-финского симпозиума (Архангельск, 20–21 ноября 2003 г.) / Отв. ред. В.М. Гацак, Н.В. Дранникова. – Архангельск: Поморский университет, 2004. – 248 с.
Краснопольская Т.В. Два взгляда на проблему межэтнических связей
Изучение традиционной культуры северных земель Восточно-Европейской равнины, по существу, и есть изучение историко-культурных связей большой группы финно-угорских и славянских этносов, заселяющих эти территории на протяжении многих веков. Активное движение научной мысли в области археологических, исторических, этнографических, фольклористических, лингвистических и прочих исследований представляет собой создание все новых и новых глав этого грандиозного исследования. Наряду с описательно-аналитическим сравнительный аспект осознания получаемых наукой на этом пути данных является и сердцевиной этого процесса, и одной из его постоянных направляющих.
В связи с этим при любом обращении к названной проблеме подход к ней должен быть сформулирован “с пристрастием”, как можно точнее, в своей конкретной специфике. Проявления межэтнических взаимодействий в культуре этого региона столь многолики и столь плотно переплетены, что пренебрежение их корректным дистанцированием может привести как к поверхностным, так и просто ложным выводам.
В частности, в настоящее время нам не представляется целесообразной постановка проблемы межэтнических связей в традиционной культуре Карелии в обобщенном плане. Разумеется, это не говорит о “снятии” проблемы. Карелия и сейчас – страна десятков живых диалектов и наречий как коренных – русского и финно-угорских этносов, так и других населяющих ее народов. Тенденции к сближению, двуязычию, консолидации разных языковых потоков существуют, как существовали они и в предшествующие времена, но определяющими в современной культуре языкового общения они не являются.
Таково положение дел и в области традиционного музыкально-языкового общения с поправкой на яркое жанровое своеобразие карельских эпических мелодий, частушек, круговых песен, обрядовый характер интонирования редких уже теперь обрядовых песен и причитаний. Музыкально-диалектные и жанровые зоны певческой культуры русского населения Беломорской Карелии, Заонежья, Пудожья безошибочно идентифицируются и носителями традиции, и воспринимающей средой. Но если подобного рода межэтнические пересечения сознаются уже на уровне бытовых навыков и пристрастий, то к оценке полиэтнических взаимодействий в глубинных исторических пластах культуры не готово не только бытовое, но и научное сознание. Это мы и имеем в виду, заявляя о необходимости строго специфического обозначения таких аспектов проблемы межэтнических связей, которые сегодня могут открыть продуктивные пути для движения научной и художественной мысли.
Подчеркнем еще одну специфическую особенность положения проблемы межэтнических контактов в сфере науки Карелии: активная разработка постоянно и столь существенно меняет представления как об общекультурном полиэтническом рельефе Карелии, так и о его отдельных фрагментах, что внимание исследователей также должно сознательно ориентироваться на разные их сферы. Эта идея воплощается в последние годы в появлении, с одной стороны, таких фундаментальных трудов, как “Археология Карелии” (2000 г.), с другой – оригинальной серии исследований “Села Карелии”. Здесь описание истории, форм быта и традиционной культуры небольшого локуса одного из исторических регионов Карелии выполняет роль своего рода призмы, высвечивающей и укрупняющей отдельные этапы истории и культуры края.
Предлагаемые нами в данной публикации подходы к освещению межэтнических связей, складывавшиеся на протяжении длительного времени, охватывают разные плоскости проблемы.
В процессе собирательской работы студенческих фольклорных экспедиций в Карелии и на сопредельных ей территориях мы ориентировались на тотальное стационарное обследование основных региональных традиций Карелии – карелоязычных Южной, Средней (Сегозерской) и Северной. Со временем работа развернулась и на землях с русскоязычным и двуязычным населением, охватив постепенно все земли бассейна Онежского озера. Зная, что финно-угорская подпочва является исторической основой всех местных традиций певческой культуры, собиратели многократно фиксировали все версии напевов всех жанров фольклора.
Один из эпизодов этой работы принес целый “букет” откровений. В шестидесяти километрах от Петрозаводска, в с. Спасская губа карелка А.М. Климова спела на русском языке причитание девушки-невесты. В этой мелодии сразу узнавался напев былин Рябининых1. Вскоре стало ясно, что мелодия эта – типовой напев карелоязычных причитаний. Еще несколько лет спустя ленинградский этномузыковед Е.Е. Васильева заявила о широком распространении этого мелодического типа у целого ряда прибалтий-ско-финских народов с прикреплением к нему поэтических текстов разных жанров. Исследовательница нарисовала увлекательную перспективу дальнейшего выявления этого напева в культуре прибалтийско-финских народностей, которая позволила бы изучить на этом материале проблемы жанрообразования, стилеобразующие механизмы и т.д. К сожалению, дальнейшие шаги в этом направлении предприняты не были, и в научном обиходе удержалась одна дефиниция – “вепсская мелострофа”2.
Это определение и до сих пор можно встретить в публикациях по прибалтийско-финскому музыкальному фольклору, хотя дальнейшие исследования показали, что, во-первых, “вепсской” эта мелодическая формула была названа по месту обнаружения и к характеристике вепсской культуры прямого отношения не имеет. Во-вторых, данная мелодия является одной из многочисленных модификаций повествовательной интонации “сказывания”, сложившейся в традиционной культуре разных народов мира наряду с интонациями “возгласа”, “плача”.
Между тем, музыкально-речевые интонации этого типа – как музыкально-пластический “образ повествования” – на Севере Восточно-Европей-ской равнины получили многообразное воплощение: и мелодическое, и жанровое. Они предстают в напевах южнокарельских рун3; в ритуальной музыке обонежских русских и карельских свадеб – от напевов “прощальных” песен и причитаний до величальных и плясовых4; в повествовательных и причетных мелодиях народа коми; в рекрутских напевах сернурских мари и в южноудмуртских свадебных песнях.
Подобные наблюдения сомкнули в единую цепь результаты огромной работы по изданию памятников традиционной музыкальной культуры народа коми3, монументальных сводов “Памятников традиционной музыкальной культуры музыкального народа”6, многочисленных изданий песенного фольклора мари и созданию целой библиотеки публикаций, подготовленной УдмНИИ в 1995–2000 гг.7, а также помогли сформулировать задачи изучения межэтнических связей в музыкальной культуре народов, принадлежащих одной языковой семье. Это обстоятельство позволило снять долгое время звучавшее предостережение, что языковое родство есть всего лишь языковое родство. Не менее, но и не более того.
Итак, все перечисленные нами реалии существуют в огромном ареале, на географическом пространстве от Балтии до Приуралья, которое по целому ряду характеристик может быть определено как макроисторико-культурная макрозона в понимании, предложенном А.С. Гердом: “Как определенное ареальное единство, которое выделяется по данным этнографии, археологии, антропологии, языкознания, истории <…> а также ряда других наук о человеке. Историко-культурная зона (ИКЗ) складывается постепенно на определенной территории в условиях конкретного климата и ландшафта и определяется соответственно физико-географическими, климатическими, хозяйственными, историческими и собственно географическими факторами <…> ИКЗ обладают высокой степенью устойчивости. Именно в рамках ИКЗ протекают процессы смешения и синтеза производственных, хозяйственных, языковых, этнографических компонентов. Каждая новая этническая трансформация не отвергает предшествующую культуру, а как бы вписывается, вживается и постепенно врастает в нас. Народы приходят и уходят, меняются хозяйственные формы, исчезают археологические культуры и памятники, а ИКЗ остаются и от эпохи к эпохе обретают все большую стабильность и оформленность своего ареала иногда вплоть до административных границ”8.
Описание одного из таких типов историко-культурной зоны нам известно по книге карельского историка Д.В. Бубриха “Происхождение карельского народа”, очертившего, начиная с ХI века основные пути расширения границ Новгородской Руси в направлении на восток. В движении на восток к Уральским горам участвовали многие из прибалтийско-финских племен – Емь, Водь, Волховская Чудь, Весь. Эти группы, и в особенности Весь, прокладывали пути для распространения русской государственности на северо-восток. “Неудивительно, – пишет Д.В. Бубрих, – что уже первые страницы летописи считают Новгородскими все северо-восточные земли до Урала”9. Добавим, что в середине 1-го тысячелетия н.э. весь установила связи с государством волжских булгар.
Процитированные строки из широко известного труда карельского историка проливают дополнительный свет на характеристику рассматриваемой историко-культурной зоны и ставят точки над i в спорах об этнической истории прибалто-финнов. Что касается исследования традиционной культуры, то здесь со временем может произойти полезный сдвиг от крайних оценок оппозиции “свое-чужое” к более углубленным трактовкам межкультурных и внутрикультурных процессов.
Итак, предложенный нами выше взгляд на связи в области культур, родственных в языковом отношении, можно условно определить как “историко-географический”, т.е. развертывающийся в историко-географическом пространстве в течение длительного исторического времени.
Между тем, исследования лингвистов предлагают еще один путь реконструкции ИКЗ, связанный “с восстановлением некоторых отдельных состояний как синхронных хронологических пластов, срезов. Каждое такое состояние представляет собой, – пишет А.С. Герд, – своеобразный историко-культурный тип (далее ИКТ) <…> ИКТ – модель конкретного состояния”10.
Это соображение позволяет провести опыт моделирования некоего исторического пласта-среза, которое способно гипотетически связать воедино целый ряд типологически сходных, но разведенных по территории современного бытования и этнической принадлежности явлений традиционной певческой культуры целого ряда народов Севера: саамов, русских и карел Беломорья, отдельных ареалов Вологодчины, вычегодских коми, архангельского Пинежья.
Уточним сказанное. Описанный ранее интонационно-повествовательный вокальный стереотип, вне сомнения, является музыкальным историко-культурным типом (ИКТ), формирование которого имело свои хронологические границы. Характер этого ИКТ свидетельствует, между тем, не столько об ареальной, сколько о региональной его природе с географически чрезвычайно широкими и хронологически “размытыми” границами. Об этом свидетельствуют, в частности, свободная ритмическая и мелодическая вариативность каждой его версии в каждом из ареалов его существования. Таковы, например, одиночные причитания11.
Второй из представляемых нами ИКТ отмечен целым рядом специфических черт, комплекс которых может быть представлен как “жесткая” централизованная система.
Признаки этой системы таковы:
1. Так называемое узкорегистровое пение в объеме трех-четырех звуков.
2. Стремительный темп интонирования, практически лишенный цезур, представляет безостановочный звуковой поток, так как три-четыре участвующих в пении мастера свободно владеют так называемым цепным дыханием.
3. Такое пение нельзя назвать унисонным, так как мелодическая линия как бы спонтанно расслаивается, образуя “пучки” и “узлы” звуков. Эти жесткие диссонантные созвучия имеют характерную тембровую окраску, культивируемую и охраняемую традицией.
4. Последнее из отмеченных качеств указывает на ритуальный характер такого рода пения, независимо от того сохранился ли в памяти носителей его сакральный смысл.
Можно предполагать, что централизующим компонентом такого рода пения являются его тембровая характерность и строгая ритмическая организация.
Попытка соотнести описанный мелодический тип с историко-культурным типом (ИКТ) “как суммой различных, хронологически относительно синхронных наиболее общих типов” продиктована рядом обстоятельств. Прежде всего – это детальная интонационно-ритмическая разработанность и четкая структурная оформленность всех групп напевов, что являет собой свидетельство высокого уровня музыкального мышления. Далее существенна высокая степень владения поющими всем комплексом стилевых выразительных средств, оформляющих, буквально структурирующих “звуковое пространство ритуала” – будь то пение в избе, храме или заклинательные песнопения на высоком берегу вскрывающейся по весне реки оказывающие существенное воздействие на состояние общины и природы.
Возвращаясь к размышлениям А.С. Герда о культурно-исторических типах, можно высказать предположение о том, что среди данных других наук уже, возможно, выявлены ИКТ, хронологически относительно синхронные эпохе консолидации северных этносов, создавшей столь высокие явления духовной культуры.
Возможно, за последние годы наметились и другие хронологические пласты в пределах изучаемой историко-культурной зоны, в которых содержится подсказка для дальнейших размышлений этномузыковедов.
Мы можем предложить читателю несколько нотных фрагментов, указав лишь на то, что места, где они были записаны, разделяют десятки и сотни километров. Для нас это еще одно доказательство того, что перед нами действительно некий историко-культурный тип, сложившийся некогда в хронологических рамках, которые по тем или иным обстоятельствам сблизили народы Севера – карел и русских Поморья (свадебное причитание села Нюхчи)12, вычегодских коми 13, север Вологодчины, архангельских пинежан, саамов Терского берега Белого моря.
Примечания
1 Песни Карельского края / Сост. и авт. вступ. ст. Т.В. Краснопольская. Петрозаводск, 1977. № 91.
2 Васильева Е.Е. Вепсская мелострофа в международных отношениях причетной традиции // Симпозиум-79 по прибалтийско-финской филологии. Петрозаводск, 1979. С. 125–130.
3 Карельские народные песни / Сост. и авт. ст. Л.М. Кершнер. М., 1962. № 10.
4 Васильева Е.Е. Указ. соч.
5 Коми народные песни / Сост. А.К. Микушев, П.И. Чисталев. Сыктывкар, 1966–1971.
6 Памятники мордовского народного музыкального искусства / Сост. Н.М. Бояркина. Т. 1. 1981; Т. 3. 1988.
7 Удмуртский фольклор: песни. 1995; 1996; 19991; 2000 и др.
8 Герд А.С. Этногенез и историческая география // Philologia slavica. 1993. С. 38.
9 Бубрих Д.В. Происхождение карельского народа. Петрозаводск, 1947. С. 27.
10 Герд А.С. Указ. соч. С. 39.
11 Песни Карельского края. № 17–20.
12 Русская свадьба Карельского Поморья / Подгот. А.П. Разумова, Т.А. Коски. Петрозаводск, 1980.
13 Коми народные песни. Вып. 2.
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
