- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / Комплексное собирание, систематика, экспериментальная текстология: Материалы V Международной школы молодого фольклориста (6 – 8 июня 2001 года) / Отв. ред. Н.В. Дранникова. – 2002. – 168 с.
Дранникова Н.В. (Архангельск) Корильные песни о деревнях
Прозвищные песни получили в науке название корильных песен о деревнях[i]. В песнях перебираются по прозвищам жители населенных пунктов, относящихся к одному селенческому кусту. Им даются прозвища или развернутые характеристики, смыкающиеся по функции с прозвищами. Отдельно выделяются песни, посвященные парням или девушкам соседних деревень. По ритму они относятся к частым песням. В их возникновении существует двухсторонний процесс. C течением времени песня может рассыпаться на отдельные прозвища, и, наоборот, в песню могут входить самостоятельно бытующие прозвища О прозвищных песнях писали Д.К.Зеленин, Н.П.Колпакова, В.П.Блажес, А.А.Иванова[ii]. В.С.Бахтин[iii] считал, что они возникли на стыке фольклорной и литературной традиций и называл их «песнями-дразнилками». Также назывались эти песни самими исполнителями в Вологодской области[iv]. А.А.Иванова вслед за Д.К.Зелениным называет их «географическими песнями»[v]. Песни с ироничными характеристиками жителей близлежащих деревень были распространены в различных регионах: на существование подобных песен в Малороссии указывал в 1893 году В.Ястребов[vi] и называл их «песенной перебранкой». Аналогичные песни существовали в фольклоре коми[vii].
В нашем распоряжении имеется 70 песен, содержащих прозвища деревень[viii]. Большая вариативность песен, доказывает их широкое распространение. Многие из них имеются в трех и более вариантах: «Ходит Ваня по угору» (Леш.), «Ручьево-то в ямочки – девки не крестьяночки» (Плес. р?н, Кена), «Не отдай меня, батюшка…» (Плес. р?н, Кенозерье), «Как и Спасска-то на базаре, на току» (Уст. р?н)[ix] и др.
По нашему мнению, корильные песни о деревнях обладали изначальной обрядностью. Как пишет Г.А.Левинтон, «понятие необрядовой песни, вообще говоря, сомнительно <…> всякая песня, как правило, приурочена к тому или иному ситуативному контексту, носящему в традиционном быту более или менее ритуализованный характер»[x]. Ритуальным «словесным поединкам», которые имели приуроченность к весенним праздникам, посвящена статья Т.А.Агапкиной[xi]. Можно предположить, что существовавшие в древности ритуальные словесные поединки между жителями соседних локальных групп и отдельно между девушками и парнями этих деревень, сохранились в трансформированном виде как прозвищные песни. О песнях-диалогах, мы писали в своих предыдущих работах[xii].
Песни исполнялись в молодежной среде. В текстах часто встречаются слова молодец / молодцы, форсуны (диал. чиковаты, Пин.), драчуны. На их ритуализованный характер обратила внимание Т.А.Бернштам[xiii]. Исследовательница указывает, что словами форсуны, дружники, почётники называли почётную молодежь, первого разряда; скандалистами – второго. Приведем несколько примеров использования ритуализованной лексики из песен: «непочётна молодежь – монастырцы» («Ходит Ваня по угору», Леш), «Мишалёва-форсуны, а Каменёва – пьяны» («Мишалиха на горы», Онеж., Подпорожье), «Карпогоры – чиковаты, Шотогоры – форсуны (чиковаты – диал., форсуны) («Молодежь скоро подкатит»[xiv], Пин.) и др.
Об обрядовом исполнении корильных купальских песен, которыми обменивались парни и девушки, пишет Л.Н.Виноградова[xv]. Нами зафиксировано единичное подтверждение их исполнения на Масленицу в селе Сура Пинежского района. Песню исполняли мужчины во время катания с гор.
Семичи да Демичи, Толстобоки Павличи, Толстоморды Харичи, Да Николаевы гычи. [гыч – рыба. – Н.Д.]
(ФА ПГУ: П. 220. С. 101. М.И.Порохина, 1918 г.р. м.р. – д. Прилук, Сурского сельсовета, Пин.)
Песни исполнялись во время различных молодежных собраний (посиделок, игрищ / «мечищ» на Пинеге). Ими встречали друг друга парни и девушки различных деревень во время съезжих праздников и во время посиделок. Исполнители в разговоре указывали: «песня исполнялась под кадриль», «под ланце», «во время ланца» [танец – лансье. – Н.Д.].
Прозвищные песни входили в состав свадебного обряда. В ареале Каргополья и Пудожа в различных вариантах и версиях широко бытовала песня, где логической скрепой были слова «не отдай меня, батюшка». Это свидетельствует о связи этих песен со свадебным обрядом. Чаще всего они имели антитетичную структуру (своя деревня противопоставлялась чужой). В пинежском свадебном обряде во время перехода невесты в дом жениха (в другую деревню) исполнялась песня «Каскоменьски-те улицы узеньки, да узеньки». Вместо Каскамени могла называться любая другая деревня. Как указывают составители книги «Русская свадьба»[xvi], «если девушку выдавали замуж в другую деревню, то когда молодых вели по улице, женщины с невестиной стороны пели, противопоставляя чужую деревню своей».
Каскоменьски-те улицы узеньки, да узеньки, Как на улицах тех да грязненько, да грязненько, На улицах терема низеньки, да низеньки, Да во теремах окошки неколодны, да неколодны, Каскоменьськи-те девки недородны, да недородны, Да в берестяны трубы трубили да трубили, Да к себе девушку притрубили. Лишь как явзорски улицы широки, да широки, Как на улицах тех водостоки, да водостоки, Да во теремах окошечки колодны, да колодны, Лишь те явзорски девушки дородны, да дородны. Они в золоту трубу трубили, От себя девушку да протрубили[xvii].
(Русская свадьба. – Т. 1. – С. 282)
Песня была распространена по всей Пинеге. Текст этой песни также исполнялся на вечеринках, и в 2000 году был записан нами как вечериночный[xviii]. Как пишет Р.Б.Калашникова, «вечеринка представляла собой игровую версию свадебного обряда»[xix].
В «Собрании великорусских народных песен»[xx] А.И.Соболевского (Т. 7) помещено 26 прозвищных песен, записанных в центральнорусских (Астраханской, Курской), среднерусских (Новгородской, Владимирской, Калужской, Ярославской), севернорусских (Псковской, Архангельской и Вологодской) губерниях и на Урале (Пермская и Уфимская губернии). Среди них большое количество песен, имеющих обрядовое значение. Текст песни № 394 «Не радуйся, дубник-кленник» (Владимирская губ.) исполнялся на Троицу. В тексте содержится описание обычая приносить березе обрядовое угощение: яичницу, дрочены и пироги. Песня заканчивается характеристикой девушек двух соседних деревень и строится на типичной для таких песен антитезе: из одной деревни девушки «хвалёные», из другой – «хулёные». Анализ содержания песен из «Собрания…» А.И.Соболевского свидетельствует о том, что многие из них исполнялись во время посиделок и молодежных гуляний. Они содержат в себе явные хороводные (№ 393, 397) и игровые мотивы (№ 396, 400, 401).
Как Л–ку молодёжь Среди поля узнаёшь: На них синие кафтаны, Вот персидски кушаки, Молчановски рубашки, По шести рублей фуражки, Из Питера везены, У девушек дарены, Двожды, трожды, девять раз, Беру девицу сейчас.
(Новгородская губ., Соболевский. Т. 7. № 401)
Некоторые из опубликованных песен являются типичными поцелуйными песнями, исполнявшимися во время посиделок.
О типовом контексте исполнения песни «Шел Ванюша по угору» в книге «Песенный фольклор Мезени»[xxi] (в нашем варианте «Ходит Ваня по угору») свидетельствуют комментарии. В них отмечено, что песня «пелась в связи с приездами на мезенские ярмарки жителей Печоры, которые из Усть-Цильмы по пути на ярмарку проезжали через деревни, упоминаемые в песне»[xxii].
Наряду с песнями, содержащими коллективные прозвища, существовали антропонимические тексты, состоящие из индивидуальных прозвищ. В нашем архиве имеется песня «Поминальная» (по определению исполнителя), в которой по прозвищам перебираются все жители села Дорогорское Мезенского района. Песня, по свидетельству исполнителей, была составлена жителями села, жившими до Великой Отечественной войны, что подтверждает мысль В.С.Бахтина[xxiii] о пограничности этого жанра.
Покурим табачку дорогого – Помянем дедушку лесового, Помянем трёх Матрех да Акулей четырёх, Илью-тихоню да жену его Махоню, Параню Бакину, Марью Чювакину, Прасковью-мещаночку, Петьку Харанточку[xxiv]…
(ЛАД. с. Дорогорское, Мез.)
Кроме песен-присловий существуют функционально близкие им частушечные спевы. Такие спевы существовали не только в каждом районе, но и практически в каждой деревне. Их исполнение было ритуализованным: чаще всего происходило при встрече девушек и парней из разных деревень.
У нас в деревне существовал такой обычай: пелись песни (частушки) про эту деревню и соседские, а вернее – девушек и парней этих деревень.
(ФА ПГУ: П. 278. К.Н.Ларионова, 1915 г.р., г. Онега, м.р. – д. Подпорожье Онежского р-на)
Как мы полагаем, частушечные спевы представляют собой самый поздний этап бытования «словесных поединков», которым посвящена статья Т.А.Агапкиной[xxv]. Как мы неоднократно указывали[xxvi], при отмирании классических жанров фольклора у частушки появляется дополнительная функция, которая позволяет ей выступать в роли исчезающего жанра (например, причитаний и протяжной песни). Частушки исполнялись во время съезжих праздников, ими встречали друг друга парни и девушки соседних деревень. Они носили обрядовый характер, исполнялись в типовых ситуациях и являлись типовым формами словесной коммуникации. Приведем в качестве примера частушечные тексты, которыми встречали друг друга девушки из деревни Верколы и парни из Летопалы Пинежского района, входившими в состав одного селенческого куста.
Девушки припевают: Летопала-то не ходя – Уваженья требуют. С кем бы, с кем бы наказать – Мы не будем уважать. Летопальские ребята Захотели пофорсить – Вместо семечек в кармане Стали уголья носить Они нам обратно отпевают: «Как в Верколу идти – На дороге тычки. Веркольски ребята Наголо затычки».
(ФА ПГУ: П. 313. А.В.Заварзина, 1937 г.р., д. Веркола, Пинежский р?н)
На ритуальный характер исполнения частушек указывают глаголы-термины припевать и опевать.
В песнях, как и во всем прозвищном фольклоре, выделяются эндонимы-самоназвания и экзонимы – прозвища, даваемые другим сообществам. Эндонимы имеют более высокий аксиологический статус. Эндонимом обычно является центр округи. В верхнем течении реки Мезени (Лешуконский район) широкое бытование имела песня «Ходит Ваня по угору». Самый высокий статус в ней имеют жители деревни Олемы («олемцы хорошие»), которая являлась одним из самых первых поселений на Мезени. Исследователь А.В.Новиков пишет: «Первые три центра деревень сконцентрировались вокруг Олемы, Устьвашки, Юромы»[xxvii].
Выделяется два типа прозвищных песен: первый структурно близок кумулятивным текстам, с ярко выраженным принципом нанизывания; второй – имеет более позднее происхождение и близок кадрильным песням. Принцип нанизывания свидетельствует об их древности. Он характеризует архаичную форму мышления. Один из композиционных приемов, лежащих в основе этих песен, – кольцевой. Каждый логический сегмент такой песни возвращается к ее началу, например: «Не отдай меня, батюшка,…» и дальше идут характеристики деревень одного селенческого куста, в которые не хотела бы попасть девушка, от лица которой поется песня.
В Щёколове щеголяньице, А в Медведеве картежная игра, По Артемову не ходят никогда, А Качкарово завернулоси сюда, Стоиловцы – подболотники, Вековые неработники, На Березнике сена не косят, А в Межупечеве хлеба не едят.
(ФА: П. 258. В.П.Плешкова, 1932 г.р., д. Ловзонга, Каргопольский р?н)
Структура песен антитетична. Прозвищные песни включают в себя элементы величальных песен, когда речь идет о своей деревне. В них выделяются две системы: «высокая» и «низкая». «Высокая» – соотносится с представлениями о своем мире, «низкая» с – чужим. «Низким» эпитетам противопоставлены «высокие»: узеньки / широки, голодны / неголодны, дородны / недороды, берестяны / золоты («Каскоменьски-те улицы низеньки») и др.
В песнях используются те же образы, что и во всем прозвищном фольклоре. Прозвища могут состоять из одного слова или быть развёрнутыми характеристиками. Высокую частотность имеют мотивы, связанные с молодёжью, что указывает на исполнение этих песен в молодежной среде, например: «В Чурилове молодчик есть хорош – на беседу он не ходит без калош» (Уст.), «красноноса молодёжь – это березьяна, <…>, большеноса молодёжь – это колмогора и т.д.» (Леш.). Образ молодца / молодёжи встречается в различных ипостасях. Часто встречаются ландшафтные характеристики (деревни расположены «на горке», «в зеленом во лугу», «на реке» и т.д.); профессиональные – «Торжепола ремесленные плетут бураки берестяные» (Кар.), «Козинские – плетечницы, Ельшинские – тряпочницы» (Вол.) и т.д. Большое место занимают мотивы поведенческого кода: «а в Кривцово-то не курят табака» (Шен.), «Гольянишки не умеют торговать – только знают нашу репу воровать» (Кар., Пуд.) и мотивы одежды: «в Ивкино – калошнички» (Кар.). У коми преобладают рыбные мотивы, их следует считать отличительной особенностью поэтической системы коми.
Турья – сани с мелкой рыбой, Куштысевка – куропатка, Ян шор – бочка хариуса, Вэ Кони – бочка сёмги, Весляна – бочка ельца, Ёодин – бочка трески…
(Коми народные песни. С. 240)
Подведем некоторые итоги. Корильные песни о деревнях имели широкое распространение и бытовали в различных регионах и этнических традициях. Просматривается связь между ними и ритуальными «словесными поединками», происходившими во время весенних праздников. Частушечные спевы о деревнях благодаря дополнительной функции, которая развивается у частушки с исчезновением классических жанров, представляют собой последний этап бытования «словесной перебранки». Прозвищные песни и частушки имели приуроченность к молодёжным обрядовым гуляниям.
Основной структурный тип прозвищной песни – цепевидный, с нанизыванием или кольцевой, что свидетельствует об архаичности этих песен. В песнях имеют распространение те же образы, что и во всем прозвищном фольклоре. Отношения корильных песен о деревнях к остальному прозвищному континууму амбивалентно: с одной стороны, в песню могут входить уже бытующие прозвища, с другой – песня может рассыпаться на единичные самостоятельные прозвища.
Примечания
[i] Колпакова Н.П. Русская народная бытовая песня – М., 1962.
[ii] Зеленин Д.К. Географическая песня // Вестник воспитания. – 1904. – № 4; Колпакова Н.П Русская народная бытовая песня…; Блажес В.П. Коллективные прозвища и этнические эпитеты в жанрах русского фольклора // П.И.Чайковский и Урал. – Ижевск: Удмуртия, 1983. – С. 91–99; Иванова А.А. «Географическая песня» в фольклорном репертуаре Пинежского района // Славянская традиционная культура и современный мир. Вып. 3: Материалы науч.-практ. конф. – М., 1999. – С. 192–202.
[iii] Бахтин В.С. Один из неучтенных песенных жанров // РФ. – Т. XIV. – Л., 1976. – С. 231.
[iv] Пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить И.И.Муллонен, докт. филол.наук, (Петрозаводск) за предоставленную информацию.
[v] Зеленин Д.К. Географическая песня…; Иванова А.А. «Географическая песня»…
[vi] Ястребов В. Малорусские прозвища Херсонской губернии: Этнографический очерк. – Одесса, 1893. – С. 17.
[vii] Микушев А.К., Чисталев П.И., Рочев Ю.Г. Коми народные песни…: Вымь и Удора. – Т. 3. – Изд. 2?е. – Сыктывкар, 1995. – С. 240 (далее: Коми народные песни…)
[viii] Тексты песен находятся в архиве лаборатории фольклора ПГУ (далее: ФА ПГУ…). Материалы с 1978 по 1997 гг. находятся в тетрадях: Т. №…; с 1998 г. – в папках: П. №…; некоторые прозвищные материалы находятся на отдельных листах: Л. №… – и составляют фонд 30 (Ф. 30); а также в личной коллекции Н.В.Дранниковой (далее: ЛАД); «Собрании великорусских песен» А.И.Соболевского. – Т. 7. СПб., 1902. – № 379–397; 400–406; 408; «Сказках, песнях, частушках Вологодского края» / Под. ред. В.В.Гуры. – Вологда: Сев.-Зап. кн. изд?во, 1965 – № 3 – С. 137; Песенном фольклоре Мезени / Изд. подгот. Н.П.Колпакова, Б.М.Добровольский, В.В.Митрофанова, В.В.Коргузалов. – Л.: Наука, 1967. – № 133. – С. 188; Песнях Лешуконии. – Архангельск: ОГИЗ, 1940. – С. 70–72; Микушев А.К., Чисталев П.И., Рочев Ю.Г. Коми народных песнях…
[ix] «Ходит Ваня по угору» – Песенный фольклор Мезени. – № 133. – С. 188; Песни Лешуконья. – С. 70–72; ФА ПГУ: Т. 2, «Ручьево-то в ямочки – девки не крестьяночки» – П. 282; 287; «Не отдай меня, батюшка» – П. 258; Т. 36; 37; ЛАД; «Как и Спасска на базаре, на току» – П. 241, 264; Л. 36.
[x] Левинтон Г.А. Замечания о жанровом пространстве русского фольклора // Судьбы традиционной культуры: Сб. статей и материалов памяти Ларисы Ивлевой. – СПб., 1998. – С. 63.
[xi] Агапкина Т.А. Фольклорный текст в этнографическом контексте: словесные поединки, их формы и функции в весеннем обрядовом фольклоре славян // Славянские литературы, культуры и фольклор славянских народов. XII Межд. съезд славистов (Краков, 1998). Доклады российской делегации. – М.: Наследие, 1998. – С. 439–454.
[xii] Дранникова Н.В. Прозвищный фольклор: состав и проблематика исследования // Народная культура Русского Севера. Вып. 2. – Архангельск: ПГУ, 2000. – С. 62–63.
[xiii] Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX – начала XX в. – Л.: Наука, 1988. – С. 35.
[xiv] Дранникова Н.В. Фольклор Архангельского края (из материалов лаборатории фольклора ПГУ). – Архангельск: ПГУ, 2001. – Изд. 3?е. – С. 55–56.
[xv] Виноградова Л.Н. Фольклор как источник для реконструкции древнеславянской духовной культуры // Славянский и балканский фольклор. – М.: Наука, 1989. – С. 110.
[xvi] Русская свадьба: В 2 т. / Сост. А.В.Кулагина, А.Н.Иванов. – Т. 1. – М., 2000. – С. 282. – № 156 (далее: Русская свадьба…)
[xvii] Запись сделана в 1972 году.
[xviii] Запись сделана нами в 2000 г. в д. Марьина Карпогорского сельсовета Пинежского района от З.А.Чуркиной, 1937 г.р.; Е.И.Бессоновой, 1930 г.р.; К.Л.Шейхиной, 1926 г.р. и др. ФА ПГУ: П. 312. – № 121.
[xix] Калашникова Р.Б. Бесёды и бесёдные песни Заонежья второй половины XIX века. – Петрозаводск, 1999. – С. 67.
[xx] Соболевский А.И. Великорусские народные песни. – № 379–397, 400–406, 408.
[xxi] Песенный фольклор Мезени. – № 133. – С. 188.
[xxii] Там же. – С. 341.
[xxiii] Бахтин В.С. Один из неучтенных песенных жанров…
[xxiv] Махоня (диал.) – гулящая (о женщине); мещаночка – родившаяся в городе (в данном случае в городе Мезени); Харанточка – от харанжевать – издавать языком звуки, в данном случае «играл языком вместо гармони целый вечер».
[xxv] Агапкина Т.А. Фольклорный текст…
[xxvi] Дранникова Н.В. Формирование жанра частушки как один из этапов развития народной поэзии (на материале Архангельской области): Дис. … канд. филол. наук. – М., 1994; Она же. Частушка на Севере. Генезис и эволюция жанра // Фольклор Севера / Отв. ред. Н.В.Дранникова, А.В.Кулагина. – Архангельск: Изд-во ПГУ, 1998. – С. 62–83.
[xxvii] Новиков А.В. Лешуконье. – Архангельск: ПГУ, 1999. – С.23.
Список сокращений
Кар. – Карелия.
Леш. – Лешуконский район Архангельской области (все остальные районы входят в состав Архангельской области, поэтому мы ее не указываем).
Онеж. – Онежский район.
Пин. – Пинежский район.
Плес. – Плесецкий район.
Пуд. – Пудожский район Карелии.
Уст. – Устьянский район.
Шен. – Шенкурский район.
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
