- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / Комплексное собирание, систематика, экспериментальная текстология: Материалы V Международной школы молодого фольклориста (6 – 8 июня 2001 года) / Отв. ред. Н.В. Дранникова. – 2002. – 168 с.
Говенько Т.В. (Москва) Поэтика устности в немецких работах А.Н.Веселовского о севернорусских эпических традициях
Работы А.Н.Веселовского на немецком языке довольно редко попадали в центр внимания отечественных и иностранных филологов. Несмотря на то, что за последние десятилетия появилось много новых исследований, посвященных наследию ученого, эта проблема остается актуальной. Даже в таком серьезном научном коллективном труде, как «Наследие Александра Веселовского. Исследования и материалы»[i] (1992), в котором есть упоминания и ссылки на немецкие сочинения ученого, их содержания и концептуально-методологические положения остаются полностью не раскрытыми. Если не принимать во внимание комментарии Н.П.Андреева и С.Г.Виноградова к немецким статьям А.Н.Веселовского, опубликованным в шестнадцатом томе собрания сочинений ученого, то фрагмент из книги К.В.Чистова «Ирина Андреевна Федосова. Историко-культурный очерк»[ii] (1988) с лаконичным анализом немецкой статьи А.Н.Веселовского «Die russischen Totenklagen» («Русские похоронные причитания») можно назвать единственным опытом в этом направлении.
Следуя обозначенной выше теме, обратимся к двум развернутым научным рецензиям А.Н.Веселовского, опубликованным под общим названием «Die neueren Forschungen auf dem Gebiete der russischen Volkspoesie»[iii] («Новые исследования в области русской народной поэзии») в журнале «Russische Revue». Эта дилогия Веселовского на немецком языке по замыслу близка таким сочинениям ученого, как «Заметки и сомнения о сравнительном изучении средневекового эпоса» (1868), «Две варшавские диссертации» (1872), «Новые книги по народной словесности» (1886), «Русский эпос и новые его исследователи» (1888) и другим. Вместе с тем выход на аудиторию, читающую по-немецки, ставит перед А.Н.Веселовским дополнительные задачи: донести специфику русского народного творчества до восприятия иностранцев и обсудить на международном уровне особенности поэтики фольклорных произведений и методы их изучения.
Первая статья дилогии выходит в свет в 1873 году под названием «Die russischen Totenklagen» («Русские похоронные причитания») и посвящается сенсации 1872 года – сборнику Е.В.Барсова «Причитанья Северного края»[iv]. Она, бесспорно, перекрывает значение его русской рецензии в журнале «Беседа»[v] и представляет собой фундаментальное исследование севернорусских плачей. На их материале ученый в четырех главах работы апробирует свои взгляды на развитие устной народной поэзии, которые впоследствии получили более глубокое теоретическое обоснование, внесшее неоспоримый вклад в отечественную и международную науку.
«Причитанья Северного края» не случайно вызвали интерес А.Н.Веселовского. Во-первых, по выражению самого ученого, они зажились внутри обряда, что не могло не сказаться на их поэтической стороне. Во-вторых, в содержании севернорусских причитаний сохранились следы исторического развития общественного сознания, начиная с архаических времен и заканчивая той современностью, в которой они были зафиксированы собирателем. В-третьих, в олонецких похоронных плачах, в отличие от причитаний других народов, заметна прочная связь с героическим эпосом, оказавшим существенное влияние на их сюжетику и стилистику.
Поскольку севернорусские причитания составляют неотъемлемую часть похоронного ритуала, А.Н.Веселовский, опираясь на исторические свидетельства и то, что сообщалось Е.В.Барсовым, пытался восстановить их генетическую и эволюционно-конвергентную связь. По мнению ученого, доминирование общинно-родовых отношений в быту русского крестьянства отразилось не только на содержании и поэтике причитаний, но и на статусе плакальщиц. Минуя стадию, когда покойника оплакивали все родственники, отмечает Веселовский, олонецкие вопленицы выделились из своей среды, но не как профессионалы, которые специализируются на причети, а как исполнительницы и хранительницы родового обряда. В тоже время, после пристального изучения содержания причитаний, А.Н.Веселовский обнаруживает в них признаки выделения из похоронной обрядности. Ученый объясняет, что, будучи связанными на начальном этапе синкретическими отношениями, песня под влиянием длительного и сложного процесса христианизации оказалась более подверженной десакрализации, чем обряд. Вследствие этих преобразований сложились обрядовые и песенные формулы, значение которых было разным. Обрядовые формулы закрепляли табуированные или уже полупонятные ритуально-значимые действия и верования, поэтические же – становились неотъемлемой частью художественно-стилевых средств причитания и, по возможности, еще могли найти разъяснения в поминально-обрядовой традиции.
В этой работе А.Н.Веселовский также обращает внимание на своеобразный симбиоз в представлениях о смерти, потустороннем мире и судьбе. «Удивительный синтез старого и нового», – пишет Веселовский, – достигается благодаря пластической силе слова»[vi], заложенного в нем понятийного потенциала, и отражает эволюцию поэтического сознания и его форм. Рассматривая каждое из этих представлений в отдельности, ученый приходит к выводу, что степень выражения языческой и христианской идеологии в них разная. Так, например, в причитаниях смерть может одновременно изображаться путешествием в загробный мир и олицетворять наказание за грехи. Что касается представления о потустороннем мире в севернорусских плачах, то, как считает Веселовский, оно оказалось свободным от церковных догм и вопреки тому, что христианские идеи о рае и аде были популярны в апокрифических легендах и народных духовных стихах, продолжало находиться под сильным влиянием языческого мировоззрения. Одной из главных тем причитаний (оплакиванию несчастной судьбы) Веселовский посвящает отдельную главу немецкой работы и в сжатой форме излагает свою концепцию, внесшую в разнообразную смесь суеверий идею исторического генезиса. Наряду с образом предопределенной или прирожденной доли в причитаниях все чаще фигурирует новое понятие индивидуальной судьбы, которой человек расплачивается за свои грехи. Правда, оба этих представления, судя по текстам, еще не достигли образно-стилистического разделения. Между тем это обстоятельство не мешает А.Н.Веселовскому назвать образ судинушки одного из севернорусских причитаний воплощением древнейшего олицетворения приобретенной несчастной доли и сравнить его с девой Обидой «Слова о полку Игореве». В противовес буслаевской гипотезе о связи девы Обиды с валькириями, Веселовский трактует ее лебединые крылья как следствие самостоятельного развития русского народно-поэтического эпитета «белая лебедушка».
Попутно касаясь в нескольких местах этой работы вопроса о заимствовании, А.Н.Веселовский высказывает ряд идей, из которых можно заключить, что он находится на подступах к своей теории «встречных течений». Народно-эпическая поэзия понимается им как неотъемлемая часть подлинно-национальной культуры, которая выступает своего рода индикатором в процессе корреляции «своего» и «чужого» материала. В отсутствии этого понимания Веселовский видит слабые стороны как мифологов, так и компаративистов.
Пересказывая содержание самого долгого плача из сборника Е.В.Барсова, Веселовский делает обширные отступления и сравнения текстов причитаний. Этот прием позволяет ему обратить внимание читателей, с одной стороны, на общие места в причитаниях, а с другой стороны, на расхождения, которые продиктованы тем обстоятельством, что о каждом отдельном лице приходилось поминать разное. В этой «текучести»[vii] содержания, устойчивыми элементами которого являются только тема (смерть человека) и ряд обусловленных типов (вдова, сирота и т.д.), Веселовский усматривает жанровую особенность плачей. Несмотря на то, что причитания функционировали как разовые тексты, плакальщицы активно использовали устойчивые словесные выражения, которые, подобно общим эпическим местам былин, исполняясь по несколько раз, способствовали «разбуханию»[viii] простой песни до значительных размеров. К ним А.Н.Веселовский относит традиционные эпитеты и иносказания, а также часто повторяющиеся в причитаниях образы и описания. Предпринятый Веселовским в немецкой статье опыт инвентаризации общих эпических мест причитаний, как известно, был замечен и получил дальнейшее развитие в науке. Например, обширный пласт «устойчивых топосов»[ix] славянских причитаний был выявлен и изучен известной швейцарской исследовательницей Э.Малер в монографии «Die russische Totenklage»[x] (1935). Кстати, в списке использованной ею литературы указана разбираемая нами статья А.Н.Веселовского.
Весьма значимыми для фольклористики тех лет были и наблюдения ученого над метрикой эпического стиха. Вступив в разногласие с А.Ф.Гильфердингом, Веселовский на основании теории стихосложения А.Востокова заключает, что его отличительным признаком является константное число ударных слогов между двумя или тремя безударными. Причем в стихах, записанных непосредственно во время исполнения и потом – в процессе надиктовки, выявляются некоторые расхождения. Обусловленные традицией музыкально-ритмические нормативы достигаются с помощью различных словообразовательных средств и грамматических замен, классификацию которых ученый приводит в своей статье.
Также в этой работе А.Н.Веселовский впервые для себя предпринимает попытку дать объяснения ряду устно-поэтических приемов и средств. Увидев в созвучии картин природы и человеческих ощущений источник народнопоэтической образности, Веселовский подчеркивает, что объекты и субъекты в ней нередко не просто сравниваются, а отождествляются. Не используя еще в этой работе термина «параллелизм», ученому в то же время удается раскрыть его суть и выделить основные признаки психологического и отрицательного параллелизма. Последний, будучи несвойственным для эпической поэзии, по мнению Веселовского, распространен в севернорусских причитаниях вследствие их меланхолического пафоса, который придает им лирический оттенок. Наряду с этим А.Н.Веселовский останавливается на анализе эпитетов причитаний и выделяет старые, традиционные эпитеты, новые, оригинальные, и эпитеты, составленные на гомеровский манер. Возникновение новых эпитетов, как устанавливает ученый, происходит, как правило, за счет формальных средств языка: удвоения основ, сложения слов, аллитерации.
Проблемы поэтики устности в севернорусских эпических традициях продолжают волновать А.Н.Веселовского и во второй статье дилогии, опубликованной в 1882 году под названием «Ein deutsches Werk uber die russischen Bylinen» («Немецкий труд о русских былинах»). Время появления рецензии на диссертацию немецкого исследователя русских былин В.Воллнера[xi] как раз совпало с тем периодом в научной биографии А.Н.Веселовского, когда он осмысливал свою теорию развития народного эпоса. Это, по-видимому, определило проблематику и аспекты изучения работы на немецком языке и созвучие ее идей с изложенным в книге «Южнорусские былины» (1881 – 1884), в курсе лекций по истории эпоса (1884), в неопубликованном сочинении «Эпос», в статье «Из введения в историческую поэтику» (1893) и др.
В основе любой эпической поэзии лежит история, однако это не дает основания к прямолинейному возведению ее сюжетов и героев к конкретным историческим событиям и лицам. Как утверждает ученый, получив отражение в устно-поэтической традиции, они становились частью ее прежнего состава и поэтому нередко расходились с показаниями хронистов и летописцев. В то же время специфика сложения и сохранения фольклорного репертуара, по мнению А.Н.Веселовского, заключается в его зависимости от сопутствующих ему исторических и общественно-политических событий и в связи с этим переживании своей собственной эволюции. Так, например, в отсутствии связей между былинным портретом князя Владимира и его историческим прототипом, А.Н.Веселовский видит последствия характерной для героических песен пространственно-временной сгущенности идейно-художественного мира и одновременно утраты его прежнего национального значения. Выделившись в центр эпических сказаний, князь Владимир переродился в поэтический образ, нынешнее состояние которого отражает более поздний период эпического развития, завершившегося в северной полосе России, то есть, говоря словами другой работы ученого, когда национальный эпос дифференцировался и элементы его древней песни стали достоянием областной памяти.
Эволюцию народного эпоса Веселовский усматривает не только в снижении идейно-художественного и стилистического уровня его содержания, но и в потребности расширять свой сюжетный запас за счет литературы и фольклорного материала соседних народов. Об историческом развитии эпической продукции, считает Веселовский, свидетельствует и тенденция к цикличности героических песен, а также к наделению их главных героев как перспективной, так и ретроспективной родословной.
Поскольку история эпоса не представлялась А.Н.Веселовскому без изучения его древнейшей формы, он выносит на обсуждение свой метод ее реконструкции. Возражая В.Воллнеру, А.Н.Веселовский пишет, что устоявшиеся в науке представления о «типических» и «переходных» местах былин могут, в лучшем случае, передать особенности развития эпической поэтики, художественно-стилистические формулы которой служат для внешней орнаментовки народно-поэтического произведения, но не установить генеалогические связи и исторические перспективы. Эта задача должна решаться через непосредственное изучение содержания вариантов былины, и там, где к этому есть предпосылки, опираться на сравнения с эпическим материалом других этносов. Так, проследив песенную биографию Ильи, Веселовский задается вопросом, какие ее факты принадлежат древнему прототипу, а какие – введены позже. Чтобы «критически свободно»[xii] разобраться в этой проблеме, ученый в качестве эксперимента осуществляет сопоставительный анализ былины о бое Ильи Муромца с сыном и древненемецкой песни о Гильдебранте. Выявив их общие сюжетно-повествовательные и художественно-стилевые элементы, Веселовский приходит к выводу, что ближе всего к источнику первоосновы русских песен стоит былина о поездке Ильи и Добрыни.
Ценность этой немецкой статьи содержится еще и в том, что в ней А.Н.Веселовский пересматривает некоторые положения своих предыдущих гипотез относительно былин о Добрыне и Змее, о Святогоре, об Анике-воине и вносит в них существенные поправки, которые заслуживают особого внимания.
В заключение мы хотим еще раз подчеркнуть, что изучение немецких трудов А.Н.Веселовского способствует более объемному пониманию его научных идей и методологических открытий.
Примечания
[i] Наследие Александра Веселовского. Исследования и материалы. – СПб., 1992.
[ii] Чистов К.В. Ирина Андреевна Федосова. Историко-культурный очерк. – Петрозаводск, 1988.
[iii] Veselovskij A.N. Die neueren Forschungen auf dem Gebiete der russischen Volkspoesie. Erster Artikel. Die russischen Totenklagen // Russische Revue. – 1873, 2 Jahrg. – Bd. III. – H. 12. – P. 487–524.
[iv] Причитанья Северного края, собранные Е.В.Барсовым: В 2 ч. – М., 1872 – 1882.
[v] Веселовский А.Н. Причитанья Северного края // Беседа. – Май, 1872.
[vi] Veselovskij A.N. Die neueren Forschungen auf dem Gebiete der russischen Volkspoesie. Erster Artikel. Die russischen Totenklagen // Russische Revue. – 1873, 2 Jahrg. – Bd. III. – H. 12. – P. 492.
[vii] Там же. – С. 497.
[viii] Там же. – С. 497.
[ix] Mahler E. Die russische Totenklage. – Berlin, 1935. – P. 75.
[x] Mahler E. Die russische Totenklage. – Berlin, 1935.
[xi] Wollner W. Untersuchungen uber die Volksepik der Grossrussen. – Leipzig, 1879.
[xii] Veselovskij A.N. Die neueren Forschungen auf dem Gebiete der russischen Volkspoesie. Zweiter Artikel. Ein deutsches Werk uber die russischen Bylinen // Russische Revue. – 1882, 11 Jahrg. – Bd. XIX. – H. 5. – P. 442.
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
