- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / Комплексное собирание, систематика, экспериментальная текстология: Материалы V Международной школы молодого фольклориста (6 – 8 июня 2001 года) / Отв. ред. Н.В. Дранникова. – 2002. – 168 с.
Новиков Ю.А. (Вильнюс) Собирание фольклора по программам в современных условиях
Стабильная и довольно многочисленная русская диаспора в Литве сформировалась на рубеже XVII – XVIII столетий, когда в пределы Великого Княжества Литовского хлынул поток старообрядцев, не желавших признавать реформы патриарха Никона и вступивших в конфликт не только с церковными, но и светскими властями России. В основном это были выходцы из северо-западного края, позднее к ним присоединились переселенцы из других губерний. Традиционная культура русских старожилов долгое время оставалась практически неизвестной науке. Массовое собирание произведений русского фольклора началось в Литве гораздо позднее, нежели в соседних странах Балтии. До революции и в довоенные годы записи носили случайный характер; зафиксированные собирателями единичные тексты не давали даже приблизительного представления о состоянии фольклорной традиции. И лишь в 60?е годы ХХ века в связи с введением в учебную программу Вильнюсского университета диалектологической и фольклорной практики полевые исследования заметно активизировались. За два с половиной десятилетия студенты-филологи побывали почти в каждой деревне, на каждом хуторе, жители которых считали своим родным языком русский. Наиболее интересные места обследовались неоднократно, что позволило собрать богатый материал для диахронического изучения традиции, сопоставления двух или нескольких хронологических «срезов».
Итогам этой многолетней работы, которой руководила ученица В.Я.Проппа Н.К.Митропольская, – более 60 тысяч фольклорных текстов – могут позавидовать многие российские вузы. В экспедиционных материалах Вильнюсского университета представлены практически все сюжеты русских народных сказок, а общее число произведений народной прозы превышает 2 тысячи. Записано немало древнейших баллад, исторических и солдатских песен, духовных стихов, тысячи лирических песен, городских романсов, частушек, сотни загадок, пословиц, произведений детского фольклора.
В педагогических вузах Литвы учебная практика не проводилась, но члены фольклорного кружка Вильнюсского педагогического института под руководством автора этих строк тоже вели довольно активную собирательскую работу. Обязательное использование магнитофонов, сотрудничество с диалектологами, счастливая встреча с местным собирателем-самоучкой Елизаветой Ивановной Колесниковой заставили нас внести существенные коррективы в методику полевой работы. Мы отказались от стремления охватить большое количество населенных пунктов и информантов, сосредоточив внимание на углубленном обследовании фольклорной традиции местечка Салакас (Зарасайский район) и его окрестностей, возможно более полной фиксации репертуара наиболее интересных исполнителей, изучении местного говора. Нас интересовала не только народная поэзия «в чистом виде» (вербальные тексты), но и музыкальная культура русских старожилов, описания календарных и семейных обрядов, обычаи, поверья и запреты, бытовая магия, заимствования из фольклора и языка соседних народов, разнообразные внетекстовые данные. Широко практиковались повторные записи сказок, мифологических сказаний (быличек), духовных стихов. Благодаря этому экспедиции все больше приобретали комплексный характер, а фольклор представал как компонент более сложной системы – традиционной народной культуры.
Многому нас научило общение с Е.И.Колесниковой. О ней мы услышали еще в 1975 году, в конце первой экспедиции в Салакас, но дома не застали – хозяйка ушла в лес за грибами. Удовлетворились тем, что записали от своей провожатой пословицу: «Поцелуем пробой и уйдём домой». И не догадывались тогда, что за этой дверью найдем и только что услышанную пословицу, и сотни, тысячи других народных речений. На следующий год началось многолетнее и чрезвычайно плодотворное сотрудничество профессиональных фольклористов с собирателем-любителем. Оказывается, Колесникова почти тридцать лет фиксировала каждую пословицу, услышанную от родственников и односельчан, записывала произведения других фольклорных жанров. К моменту нашего знакомства с ней в ее домашнем архиве насчитывалось 2700 пословиц и поговорок, около сотни народных песен, несколько сот частушек, немало загадок, детских прибауток и считалок. Произведения малых жанров Елизавета Ивановна записывала полностью, а большие по объему тексты легко воспроизводила по памяти – достаточно было записать только первую строку песни или название сказки. Недостаток грамотности собирательницы (она окончила три класса литовской школы, писать и читать по-русски научилась самостоятельно) пошел ей только на пользу: в ее записях сохранены лексические, морфологические, синтаксические и многие фонетические особенности местного русского говора, заимствовавания из литовского, польского и белорусского языков, которыми Колесникова владеет достаточно хорошо. Особый интерес представляют развернутые комментарии исполнительницы. Она предлагала свои толкования переносного смысла паремий, приводила конкретные бытовые ситуации, в которых употребляется та или иная пословица, объясняла устаревшие и заимствованные слова и выражения, рассказывала о старинных верованиях, обычаях и обрядах, отразившихся в содержании текстов. На сегодняшний день Колесниковой собрано более 33 тысяч пословиц, поговорок и фразеологизмов, лучшие из них вместе с ее комментариями опубликованы в ряде научных статей и сборнике «Русские пословицы Литвы» (Вильнюс, 1992).
Новый этап в собирании, систематизации и изучении фольклора наступил в 1995 году, когда при Вильнюсском университете была создана Интердисциплинарная группа по изучению старообрядцев Литвы, позднее преобразованная в Ассоциацию исследователей старообрядчества в Литве. В ней объединились представители ряда смежных научных дисциплин: историки (в том числе историки религии), этнографы, диалектологи и историки языка, фольклористы-словесники, специалисты по народной музыкальной культуре, рукописным и старопечатным книгам. С 1996 года каждое лето организуются комплексные экспедиции в разные районы Литвы и приграничные старообрядческие деревни Латвии и Беларуси. Практикуются также кратковременные целевые поездки в одно селение или к конкретному исполнителю. После предварительной систематизации и первичной обработки материалы каждой экспедиции обсуждаются на научно-практических конференциях. С докладами и сообщениями выступают не только профессиональные ученые, но и студенты, магистранты и аспиранты вильнюсских вузов; в их обсуждении участвуют наши коллеги, а также представители старообрядческих общин Вильнюса и других городов Литвы. Традиционными стали тематические фотовыставки, которые готовит к конференциям прекрасный знаток старообрядческого быта Алоизас Перашунас. Все эти материалы служат основой для научных публикаций, количество которых за последние годы резко возросло. Готовится к печати ряд фундаментальных изданий, посвященных истории старообрядческих общин в Литве, языку, быту и традиционной культуре староверов.
Члены фольклорной группы начали свою деятельность с пересмотра привычной «стратегии» собирательской работы. На рубеже второго и третьего тысячелетий, в условиях затухающей традиции, трудно было рассчитывать на запись новых сюжетов сказок и лирических песен, выявление новых тенденций в бытовании «классических» жанров народной поэзии, которые более четверти века оставались в центре внимания собирателей. Мы сконцентрировали свои усилия на тех жанрах и тематических циклах, которые в советское время незаслуженно замалчивались академической наукой, редко записывались, практически не публиковались и не исследовались. Условно их можно разделить на два блока:
1) христианские легенды, духовные стихи, обычаи, обряды и запреты, напрямую связанные с религиозными воззрениями информантов;
2) поверья, обычаи и обряды, отражающие мифологические представления народа, веру в магическую силу слова и действия (предания, былички, рассказы об охранительных и очистительных обрядах, о гаданиях и вещих снах, о «порче» и «сглазе», о лечении с помощью заговаривания и средств народной медицины и др.).
Поскольку в старых записях материалы такого рода представлены крайне скудно, мы не надеялись на обильную жатву. Но действительность превзошла все ожидания. Оказалось, что все эти жанры еще на памяти людей старшего поколения играли важную роль в духовной жизни старообрядцев, а многие из них и сегодня продолжают активно бытовать.
Готовясь к первой комплексной экспедиции, фольклористы изучили опубликованные и хранящиеся в архивах записи своих предшественников из обоих вильнюсских вузов, проанализировали плюсы и минусы их полевой практики, познакомились с методикой собирания, успешно апробированной московскими этнолингвистами под руководством Н.И.Толстого. По всем важнейшим темам (народный календарь, семейные обряды и семейный этикет, духовные стихи и народные легенды, предсказания будущего и т.п.) были составлены вопросники. Наличие четкой программы действий дисциплинирует собирателей, позволяет постоянно держать в поле зрения все аспекты интересующих проблем, помогает начинающим фольклористам набираться опыта.
Однако уже первые недели полевой работы показали, что априорные вопросники, составленные по типовым общерусским схемам, часто дают сбои, поскольку в них недостаточно учитываются особенности местной традиции и менталитета старообрядцев. Целые звенья намеченной программы оказались непродуктивными. Ничего не дали расспросы об огненном змее, водяном и русалках, рождественских колядках и подблюдных песнях; в немногочисленных поверьях и быличках о лешем, домовом и баеннике этих персонажей часто отождествляли с чертом; скудными и отрывочными были сведения о ряде важнейших календарных праздников (Егорий вешний, семик, Троица, Иван Купала). Даже комплексный свадебный обряд, обычно сохраняющийся дольше и лучше других, в наших записях представлен очень скромно; в основном преобладают свадебные песни, а также обереги, запреты и былички с мотивом «порчи» молодых. Обеднение и выветривание традиционных ритуалов отчасти объясняется широким распространением в старообрядческой среде похищения невест («свадьбы вкрадку»), к которому мы вернемся ниже.
В то же время чуть ли не каждый экспедиционный день приносил маленькие открытия – информанты сообщали все новые сведения о старинных обычаях и обрядах, порой настолько архаичных, что трудно было поверить в их бытование на рубеже второго и третьего тысячелетий. Как правило, мы не планировали беседы на эти темы – они возникали спонтанно, инициировались самими исполнителями. Вовремя среагировав на оброненные ими реплики, нередко удавалось выходить на целые комплексы поверий и быличек. Практика полевой работы постоянно подтверждала справедливость народной мудрости: «Копни поглубже – найдёшь погуще». Настойчивые и целенаправленные расспросы наиболее эффективны при записи материалов этнолингвистического характера, особенно если удавалось подключить к беседе нескольких информантов сразу. Они дополняли и уточняли друг друга, а порой даже начинали соревноваться – кто лучше помнит старинные обряды, поверья, мифологические сказания. Возникающая атмосфера предельной доверительности помогает не только зафиксировать какое-то поверье или запрет, но и выявить его мотивировку (почему нельзя трогать руками «годовое» пасхальное яйцо, мыться в бане после захода солнца; почему от укуса «супоросой» змеи надо заговаривать 12 раз, во время свадьбы на руках переносить молодую жену через порог дома ее мужа и т.п.). В такой естественной, непринужденной обстановке нередко начинают рассказывать целые серии быличек, иллюстрирующие те или иные «правила поведения» и запреты.
У староверов чуть ли не в каждом доме под иконами можно увидеть вербы и крашеные яйца. На протяжении тридцати лет собиратели ни разу не поинтересовались, почему их хранят весь год, от Пасхи до Пасхи. Стоило задать этот элементарный вопрос, и словно прорвало плотину – нам наперебой начали рассказывать об особой магической силе вербы и «годовых» пасхальных яиц, об их использовании в лечебных целях, при первом выгоне домашнего скота в поле, при тушении пожаров (особенно от молнии) и т.п. Один из наших собеседников упомянул «земляных гадов», от укусов которых якобы не могут спасти ни врачи, ни самые искусные знахари. «Копнули поглубже», начали расспрашивать о змеях других информантов с «мифологическим» складом мышления – и словно погрузились в сказочный мир. Услышали десятки рассказов о том, как избежать встречи с «гадами» в лесу или на болоте, о чудодейственных оберегах и секретах заговаривания, сложной иерархии в «змеином царстве», людях, которые разговаривают со змеями и даже приручают их. На всякий случай, как говорится, для очистки совести задали зарасайской старушке навеянный научной литературой вопрос: не делали ли в старину гробы еще при жизни? И услышали неожиданный ответ: «Почему? Все делали его… Не ленитесь – залезьте [на чердак], посмотрите. Давно сделано, стоят гробы у нас; десять лет каких, если не больше…» Позднее мы убедились, что обычай заранее делать «домовьё» действительно широко распространен, а за ним скрывается множество древних поверий и быличек о загробном мире, посмертных радостях и мытарствах души человеческой, контактах покойников с живыми.
Целенаправленные поиски позволили узнать много нового о специфических чертах повседневного быта и духовного мира старообрядцев. За четверть века студенты Вильнюсского университета не записали ни одного рассказа о похищении невест, потому что просто не расспрашивали об этом. В нашем архиве набралось уже более 100 подобных текстов. Особенно широко этот обычай был распространен в северо-восточных районах Литвы, нередко он получал здесь оригинальное обрядовое оформление. Девушек «крали» на «кирмашах» (ежегодных сельских ярмарках) во время традиционного катания на тройках. Похитителю обычно помогали его друзья, а братья и другие родственники невесты обязаны были отбивать ее или хотя бы имитировать активное противодействие. Девушек похищали только с их согласия («свадьба силью» староверами не одобрялась), поэтому в глазах членов сельской общины «свадьба вкрадку» («самоходкой», «увозом», «свадьба из-за угла») выглядела вполне законным и даже достойным делом, а родители невесты в конце концов вынуждены были сменять гнев на милость и мириться с дерзким зятем.
Сталкиваясь с такими темами и сюжетами, открывая для себя новые грани традиционной народной культуры, мы вносили оперативные коррективы в свои поисковые программы. В середине первой экспедиции по инициативе профессора В.Чекмонаса была проведена пробная пресс-конференция: историки, этнографы, фольклористы, диалектологи сообщили о наиболее интересных находках, сориентировали своих «смежников», на какие темы целесообразнее всего беседовать с информантами. Такой обмен мнениями принес ощутимые результаты, что побудило собирателей в дальнейшем практиковать ежедневные «летучки» для уточнения круга интересующих нас проблем, четкого формулирования вопросов. Содержание этих импровизированных мини-конференций записывается на магнитофон, поскольку на них обсуждаются и научные проблемы, выдвигаются рабочие гипотезы по интерпретации собранных материалов. А при подведении окончательных итогов очередной экспедиции еще раз уточняются рабочие программы. Минувшим летом в граничащих с Литвой старообрядческих приходах Латвии и Беларуси мы обнаружили следы волочебного обряда. Чем дальше двигались на юг, тем более подробными становились рассказы о нем, а в нескольких километрах от границы с Швенченским районом Литвы удалось записать с пения два отличных текста волочебных песен. У русских старожилов Литвы этот редкий обряд (обход дворов на Пасху с пением песен-благопожеланий) прежде не фиксировался, но две пословицы представляют собой фрагменты волочебной песни. Не исключено, что в недалеком прошлом этот обряд был известен и в Литве. Поэтому на лето 2000 года запланирована целевая поездка в Швенченский район для выявления западной границы ареала бытования волочебного обряда[i].
Благодаря финансовой поддержке Фонда открытой Литвы нам удалось приобрести высокочувствительную звукозаписывающую аппаратуру, что позволило полностью отказаться от полевых записей вручную. Беседы с информантами, тексты песен, быличек, заговоров, описания обрядов и обычаев фиксируются на магнитофонную ленту, официальными оригиналами всех материалов считаются аудиокассеты. Чтобы легче было соотнести аудиозаписи с графическими записями, номера кассет, индексы звуковых дорожек отмечаются на полях беловых тетрадей, а номера тетрадей – на кассетах. Во время записи исполнители порой отвлекаются от основной темы, сбиваются на ненужные повторения, начинают объяснять общеизвестные факты. Если при расшифровке текста какие-то его фрагменты опускаются, то купюры отмечаются многоточиями в угловых скобках (<…>). В прямых скобках воспроизводятся вопросы и реплики собирателей, от которых во многом зависит ход беседы. Это позволяет точнее передавать ее содержание и ритм, особенности разговорной речи, избегать искусственного превращения тематического диалога собирателя с исполнителем в связный рассказ монологического характера.
Во время записи важно не употреблять народные, а тем более научные термины до тех пор, пока они не прозвучали из уст информанта. Нарушение этого правила влияет на собеседников – считая мнение собирателей более авторитетным, они начинают повторять за ними названия фольклорных жанров, календарных праздников, обрядовых действий и т.п. Вместо припевок или походушек говорят частушки; вместо постовых или полгрешных песен – духовные стихи; вместо заговоров – заговоры; вместо масленки – масленица; вместо прощальных песен – похоронные плачи. Собиратели и ученые еще не оценили по достоинству «народную фольклористику» и редко интересуются этой областью народной культуры. Между тем она заслуживает самого пристального внимания. Народные термины, связанные с устной поэзией и старинным бытом, привлекают своей образностью, лаконизмом, смелостью и точностью метафорических уподоблений. Влазины – новоселье; лукавый, недобрый, черный, пастен, шишко, Арахта кривой – черт; бесова стега – дорога чертей; домовьё – гроб; грёзы – видения, морока, оптический обман; чартокнижник – чернокнижник (видимо, знающийся с нечистой силой); самотратец – самоубийца и др. Более того, некоторые народные термины могут служить своеобразными индикаторами, помогающими выявить пути миграции и возможную прародину русских старожилов Литвы. В частности, повсеместное и активное употребление терминов волхвит или волховит (колдун), крутёлки (хороводные песни), стишки (заговоры), списки (рукописные тексты заговоров), волынщики (участники волочебного обряда) правомерно рассматривать как прямое свидетельство того, что основу старообрядческой общины в Литве составили переселенцы из зоны псковских говоров, вероятнее всего – из юго-западных районов Псковского края.
Неоднократно встречаясь со знатоками народной несказочной прозы, мы не упускали возможности сделать от них повторные записи. Это позволяет зафиксировать традиционный сюжет в более развернутом виде (при повторном исполнении нередко «всплывают» новые детали и подробности, пропущенные исполнителем при первой записи). Выясняется также, что устоявшееся в науке мнение о крайней нестабильности текстов быличек, отождествление их исполнения с простым актом коммуникации не всегда соответствует действительности. Многое зависит от мастерства рассказчика. Люди, которые рассказывают быличку быть может впервые в жизни, второй раз исполнят ее совсем по-другому. А у настоящего мастера в тексте всегда есть смысловые и стилистические константы – ключевые эпизоды, опорные формулы и отдельные слова, которые почти не варьируются при повторной записи.
Чтобы картина бытования обрядов или поверий была возможно более полной и объективной, необходимо записывать не только развернутые, логически выверенные рассказы о них, но и фрагментарные тексты, сбивчивые и непоследовательные воспоминания, фиксировать факты скептического отношения информантов к «пережиткам прошлого» или их полной неосведомленности в той или иной области. Не раз случалось, что наши собеседники (особенно из числа грамотных и бывалых мужчин) снисходительно посмеивались над «бабьими россказнями» о привидениях, вещих снах, происках нечистой силы, называя из «забобониями» (враками, вздорными слухами). И вдруг этот убежденный рационалист заявляет: «А вот в таком-то месте, на лесной дороге, вправду «водит». И не только рассказывает целую серию быличек, связанных с этим заклятым местом, но и поясняет, почему оно опасно: здесь кто-то повесился или находится заброшенная могила – вот покойники и «пугают»…
Кстати, приобщение человека к городской цивилизации и современной культуре не обязательно приводит к отказу от традиционных обычаев и представлений, в том числе и мифологических. В экспедициях 1996 – 2000 годов мы встречали и дипломированного врача – молодую женщину, которая с фанатичной дотошностью соблюдает все требования старообрядческого бытового «закона» (она даже в кино не была ни разу в жизни); и сельских учителей, верящих в народные приметы, вещие сны, магическую силу слова; и бывшего секретаря сельсовета – прекрасного знатока заговорной традиции, продолжающую практиковать и сегодня. Активным носителем поверий и быличек о колдовстве и сглазе оказался бывший главный специалист совхоза, выпускник ленинградского вуза. Ссылаясь на собственный опыт, он, в частности, утверждал, что соседка может «сглазить» не только человека или корову, но и трактор, который всегда ломается именно против ее усадьбы. Д.П.Сиволов, бывалый солдат и мастеровой, четверть века проработавший в Каунасе, поразил нас блестящим исполнением произведений несказочной прозы. От него записано более 40 текстов; в основном былички о знахарях и колдунах. К сожалению, из-за тяжелей болезни Сиволова полностью исчерпать его репертуар не удалось. От виленчанки М.Е.Ефименковой записано 5 заговоров, редкая баллада о беглом солдате, от которого отрекается родная мать, отличные варианты свадебных и бытовых лирических песен; от жительницы Тракай А.П.Колмогоровой – 6 жатвенных песен, которые на селе практически уже забыты.
Все эти факты заставляют собирателей пересматривать привычные представления о том, что традиционный фольклор, старинные обычаи и поверья сохраняются только в деревне и только среди стариков, не затронутых городской культурой. Многое зависит от миросозерцания человека, стереотипов его мышления, от характера и силы семейной традиции. Сейчас, когда пустеют древни, а их жители переселяются в районные центры и крупные города, собирательская работа здесь может быть весьма продуктивной. Не отказываясь от поездок в глубинку, в ближайшие годы мы намерены заняться изучением традиционной культуры в городах. Это потребует дальнейшего совершенствования методики собирательской работы, уточнения существующих программ и создания новых, учитывающих специфику бытования фольклора в городских условиях.
Примечания
[i] Намеченная поездка состоялась и оказалась весьма успешной: записаны не только подробные воспоминания об этом обряде и фрагменты волочебной песни, но и полный ее текст.
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
