Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
СЕВЕРНЫЙ (АРКТИЧЕСКИЙ) ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В. Ломоносова
|
ГЛАВНАЯ
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
Магистратура
Аспирантура
ПРОЕКТЫ
|
ПУБЛИКАЦИИ / Народные культуры Европейского Севера. Республиканская научная конференция (Архангельск, 15?17 октября 2007 года) / Отв. ред. Н.В. Дранникова. Архангельск: Поморский университет, 2008. Бахтина В.В. Фольклорные тексты, записанные от Б.В. Шергина Необычный талант Б.В. Шергина, непринужденно и легко явившийся на архангельской земле, вобрал в себя и каким-то непостижимым образом переосмыслил разные жанры и виды народной и профессиональной культуры. Его творчество обнаруживает: 1) прекрасное владение устным фольклорным и разговорным словом, начиная от серьезной величавой поэзии старин, духовных стихов, исторических песен и кончая юмористическими, потешными песенками и присказками, площадными и ярмарочными выкриками; 2) знание средневековой книжности в ее разноообразных жанрах; 3) свободное владение церковнославянским языком и культурой церковного песнопения; 4) уважение и преклонение перед сложившейся на Руси особой старообрядческой традицией и следование ее канонам в мирской жизни и писательстве; 5) постижение и практическое применение заветов иконописных школ, в том числе родной архангелогородской; 6) упоительный восторг от созерцания лубочных картинок и чтения текстов, сопровождавших наивные рисунки; 7) знание нравов, обычаев, условий жизни поморов, к особому клану которых принадлежал писатель по роду-племени и семейному укладу жизни; 8) наконец, впитанное сызмала многоголосие и многоязычие повседневной и праздничной стихии портового рыболовецкого и охотничьего города с его своеобразным бытом, во многом определяемым географическим поморским расположением . С разной степенью полноты и обстоятельности все вышеперечисленные составляющие писательской уникальности Б.В. Шергина нашли отражение в исследовательской литературе, его творчеству посвященной. К его писаниям обращались литературоведы, фольклористы, искусствоведы, лингвисты , однако объять в целом феномен писателя, как нам представляется, пока еще не удалось именно в силу его многогранности и уникальности. Что же касается фольклористического аспекта в изучении творчества Шергина, то здесь имеются некоторые сложности, на которые мало обращалось внимания. Речь идет о городском по преимуществу характере его фольклоризма. А о городском фольклоре, как особой субкультуре, наши сведения отрывочны и не систематичны. Обычно, когда речь заходит об истоках фольклористического багажа писателя, то первым делом, следуя прямым указаниям Б.В. Шергина, называются имена Натальи Петровны Бугаевой, «известной ему с детства певицы», и старовера Пафнутия Осиповича Анкудинова. Оба они, не утратив связи с деревней, подолгу жили в городе, как и тетка писателя, певшая «князя Романа», и мать, знавшая песни про Василия Окуловича и про Соломониду. Были и другие исполнители-горожане, о которых Шергин упоминает в письмах Ю.М. Соколову: плотник, слыхавший про Илью Муромца и про Онику, и «странники убоги», которые «наедуть на ярмангу ли, на богомолье» . Достоверно фольклорное происхождение имеют четыре текста старин, опубликованные Б.В. Шергиным в газете «Архангельск» в 1916 году (№ 13, 17, 19). Они были, по его собственному признанию, заучены им «еще в ранней юности от двух певцов в самом городе Архангельске». Эти два певца – упомянутый выше «архангельский мещанин» (не крестьянин. – В.Б.) П.О. Анкудинов и П.Н. Бугаев, крестьянин «Заостровской волости». Во вступительной статье к своей публикации Б.Шергин подчеркивал: «Для нас, архангелогородцев, интересно то, что былины пелись, может быть, сохранились и сейчас, не только в дальних концах нашей губернии, но и в Архангельском уезде, в ближайших к городу волостях, даже в самом городе» . Остается напомнить об этих известных исследователям текстах: 1) Старина о Соловецком разорении; 2) Василий и Снафида (в газете именно так. – В.Б.); 3) Старина о князе Михайле; 4) Катерина Микулична (Смерть Алеши Поповича). Итак, следует признать, что старины, которые знал Б.В. Шергин, – это городские варианты или версии произведений, бытовавших и в крестьянской среде. Для выявления отличий или обнаружения общности тех и других, а также характера и объема личных писательских привнесений в тот или иной текст необходимо провести сравнительно-сопоставительный анализ, привлекая при этом и другие записанные от Б.В. Шергина эпические произведения (главным образом, старообрядческие духовные стихи), пока не известные фольклористам. Но эта тема следующей нашей статьи. В настоящей публикации мы ограничимся несколькими разножанровыми фольклорными текстами, записанными Ю.М. Соколовым от Б.В. Шергина в 1915 или 1916 гг. Их объединяет общность происхождения, а именно – специфические условия труда и быта поморов. Для Б.М. и Ю.М. Соколовых, познакомившихся с фольклорными познаниями Б.В. Шергина в 1915 г., в пору его обучения в Москве в Строгановском художественно-промышленном училище, встал вопрос о том, из каких критериев следует исходить, оценивая личность Шергина и его тексты. Представляя будущего писателя как исполнителя фольклорных произведений на одном из поэтических вечеров в Москве в 1915 г., Б.М. Соколов в своей вступительной речи сказал: «Если под словом “народный певец” подразумевать “крестьянский певец”, то я должен в таком случае разъяснить некоторое возможное недоразумение». Недоразумение это касалось личности Б.Шергина, окончившего в Архангельске классическую гимназию и бывшего к 1915 г. студентом Строгановского училища. «Но если, – продолжал Б. Соколов, – народное творчество понимать шире, если прежде всего принимать во внимание традицию, из которой певец почерпнул свой поэтический запас, то к Борису Викторовичу применимо название “народного певца”» . Публикуемые ниже тексты хранятся в архиве Б.М. и Ю.М.Соколовых в Москве . Записаны они Ю.М.Соколовым карандашом на отдельных листках в линейку. В жанровом отношении материал разнообразен: несколько пословиц, поговорок, примет, краткое сообщение о похоронном обычае, одно закликание (заклинание) ветра, несколько сообщений из старинных рукописных тетрадей, один текст детской игры. При подготовке их к печати были сняты признаки дореволюционной орфографии. Примечания даются нами в квадратных скобках непосредственно после некоторых текстов. Нумерация текстов и буквенные обозначения приводятся в соответствии с оригиналом. Лишь начиная с № 9 цифровой ряд, отсутствующий в рукописи, восстановлен нами, и эти цифры заключены в скобки. 1. Пожелание застольное: «Ангел в чашку, Микола в ложку». 2. Поговорка: «Широки ворота запрешь, а мирского ротка не запрешь». [В сборнике В.И. Даля имеется близкий по смыслу текст: «Рот не огород, не затворишь ворот»] . 3. Про богатого, но старого мужа: «Платье сундуками, да шкура лафтук'ами (т.е. отрепьями)». [В.И.Даль в толковом словаре, указывая на архангельское или сибирское бытование слова «лафт'ак (лавт'ак, лахт'ак)», разъясняет его: «вид большого тюленя // шкура моржа, сивуча или тюленя, снятая вместе с салом; иногда и выделанная шкура морского зверя; байдарки обшиваются лафтаками /…/. Лаф(х)так, лафтачок-чка м. уменьш.; лафтук/ука, арх. – лоскут вообще. В.И.Даль приводит наш текст, давая неполное пояснение к нему: “о богатом муже”»] . 4. «Сын в отца, а отец во пса, а вся родня в бешену собаку». [В сборнике пословиц В.И. Даль приводит вариант: «Сын в отца, отец во пса, а все в бешену собаку»] . 5. «Праздновать Ник'олин день: ник'олить». [В словаре Даля: николить – праздновать никольщину; пить, гулять, пьянствовать]. 6. «Поп'ить – служить за попа. (Плакать ждикам =панафида и дешевле: 30 коп.)». [Панафида=панихида. Значение слова «ждикам» не ясно]. 7. «Как человек умрет – все вынесут из комнаты, сорок дней не живут, читают в той комнате шесть недель псалтырь, ставят мису с водой». 8. «Суд'а=судно, миска». [В.И.Даль в словаре поясняет: «с'удно – чашка, блюдо; судно – чашка, в которой моют посуду»] . (9). В сказке рассказываются приметы: а) «Нужно намотать нитки против ветра, чтобы задержать промышленников в море», б) «Надо насвистывать, чтобы п'оветерь завязалась». [В.И.Даль объясняет: п'оветер м., п'оветерь ж., повет'ерье ср., повет'ерия ж. сев /…/ - попутный ветер, попутье, полный ветер] . в) «Семь дён в зглавье (на мысу) стояли. Не давал Бог повет'ерья», г) «Если поветерь, тогда не надо грести, чтобы не гневить ветра». (10). Пословицы и поговорки: а) «Тихо, не лихо, да гребля лиха», б) «Морё горё, а без моря вдвое». [В сборнике пословиц В.И. Даля имеется несколько пословиц на тему «море – горе». Точной аналогии шергинской не встретилось: «Кто в море не бывал, тот горя не видал»; «Не видавши моря, не видал и горя»; «Кто на море не бывал, тот и страху не видал»] . в) «Ой, не к роже кокошник, не к рукам пироги (значит – никуда не гожа)». (11). Ветер кличут: «Женщины стануть к ветру и выкликають: нужно им, штобы мужья их скорей возвратились. Стараются, штобы никого не было посторонних: «Всток (вост/ок/) да Обедник (юго-вост/ок/), пора потянуть. Запад (зап/ад/), Шалоник /юг/о/-зап/ад/), пора покидать. Тридевять плешей да вси сосцитаны да пересцитаны. Встокова плешь наперед пошла». Через голову бросают лучину и приговаривают: «Встоку да Обеднику каши наварю да блинов напеку. Западу, Шалонику спину заголю. У Встока да Обедника жена хороша. А у Запада, Шалоника – жона померла». [В заклининии отразились древние представления о ветре, как о живом В соответствии с общеславянской традицией одним из мест обитания ветров может быть «плешь» , т.е. остров на воде или песчаная голая мель (см. словарь В.И.Даля), при этом каждый ветер обретается на своей «плеши»: в тексте нашего заклинания отчетлива команда выдвигаться вперед восточной плеши: «Встокова плешь наперед пошла». Характерны и условия произнесения заклинания: без участия посторонних глаз и ушей, а также действие, направленное на усиление словесной магии: бросание лучины через голову. Шергинский текст – вариант заклинания, приведенного А.Н. Подвысоцким. (12). На Иванов день собирают 12 трав. Из города выходят за ними в лес. Поют, м/ежду/ пр/очим/, песню, кот/орая/ нач/инается/: «Свет Ярилу – люту, знойному». [К сожалению, не была записана купальская песня, по-видимому, передающая достаточно древний мотив «игры солнца» на Ивана Купалу]. (13). В старин/ной/ рукоп/исной/ тетради было: в заговорах и заклинаниях упоминалось о Дажбоих (?) и Стрибоинах (?). (Вопросы в рукописи. – В.Б.). В конце было житие Иуды-принца. (14). В книжках со «Сном Богородицы» много заговоров, заклинаний. «Сон Богородицы» читают при родах; когда идут на суд. (15). Детская игра. (Ребята поють, передразнивають взрослых): Сидить, сидить Яшка На золотом стуле. Грызеть, грызеть Яшка Золоты орешки. Хочет Яшка поженитьсе На старой старушке. У старой старушки В роте зубов нету. На горы-то мать, мать, мать, Под горой-то тать, тать, тать. Сноски
|
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ 2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве! © Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта © Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта © Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта Контакты:
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
|