- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / Комплексное собирание, систематика, экспериментальная текстология: Материалы V Международной школы молодого фольклориста (6 – 8 июня 2001 года) / Отв. ред. Н.В. Дранникова. – 2002. – 168 с.
Иванова Т.Г. (Санкт-Петербург) Проблема текстологической оценки классических собраний русских сказок
Отечественная фольклористика имеет множество классических изданий сказочного фольклора. Издания А.Н.Афанасьева, Д.Н.Садовникова, Н.Е.Ончукова, Д.К.Зеленина, М.К.Азадовского и др. пользуются заслуженным уважением в науке. Однако при работе с этими собраниями фольклористы должны четко осознавать степень аутентичности опубликованных там записей реально звучавшим текстам. Очевидно, что в разные периоды развития фольклористики существовали свои методы записи и редактирования народной поэзии. Собиратели и издатели в той или иной степени руководствовались писаными или неписаными правилами своего времени. Уровень развития фольклористики регламентировал отношение ученого к фольклорному тексту. И даже тогда, когда наукой было сформулировано непреложное правило точной фиксации устно-поэтического текста, практическое выполнение этой рекомендации было невыполнимо. При помощи таких «технических средств», как карандаш и бумага, невозможно, например, абсолютно точно зафиксировать прозаический текст. Все это, повторяем еще раз, должен осознавать современный исследователь.
В связи со сказанным выше перед историко-фольклористической текстологией встает задача текстологической оценки классических собраний русской народной поэзии, выяснение принципов записи и публикации фольклора у каждого из собирателей, а также изучение эволюции эдиционно-текстологических принципов в отечественной фольклористике.
Думается, современные исследователи должны четко осознавать, что многие сказочные тексты, опубликованные в сборнике А.Н.Афанасьева являются не точными записями со слов исполнителей, а пересказами (переложениями), выполненными собирателями. Рискнем предположить, что в основе многих текстов из сборника А.Н.Афанасьева лежат конспективные записи в несколько строк, подобные известным записям А.С.Пушкина от Арины Родионовны. Напомним одну из пушкинских записей сказок: «Царь Кащей Бессмертный не хотел дочери своей выдать замуж покамест сам будет жив. Дочь приступает к нему: “Где де твоя смерть?” – “В баране, – отвечает Кащей, – в козле, в венике”. Дочь велит вызолотить рога барану и козлу, вызолачивает и веник – напрасно, Кащей жив. Наконец, он объявляет, что смерть его на море, на океане, на острове Буяне, а на острове – дуб, а в дубе – дупло, а в дупле – сундук, а в сундуке – заяц, а в зайце – утка, а в утке – яйцо. Иван-царевич идет за смертию Кащея. Голод. Попадается ему собака, ястреб, волк, баран, рак. Иван-царевич говорит им каждому: “Я тебя съем”, – но оставляет им живот. Приходит к морю, волк его перевозит, баран рогами сваливает дуб, собака ловит зайца, ястреб ловит утку, рак лапами выносит из моря яйцо. Кащей тотчас занемог, дочь его получает яйцо; отец просит от нее месяца, недели, дня и проч.»[i].
Такова запись А.С.Пушкина. Текст этот не стал фактом фольклористики. Он (а вернее его полнообъемный пересказ) не вошел ни в один из классических фольклорных сборников. Однако пушкинский пример дает нам повод предполагать, что многие сказки, записанные в первой половине XIX века в своей основе были именно таковыми. Тексты, изначально записанные собирателями неточно и не полностью, при подготовке к изданию приходилось как-то обрабатывать: заполнять лакуны, создавать связный текст, вводить разного рода поэтические красоты и т.д. В конечном счете – пересказывать текст своими словами. Интересный материал в этом плане дают опубликованные З.И.Власовой конспективные записи сказок, сделанные видным собирателем XIX века П.И.Якушкиным. Сказки этого фольклориста, как известно, попали в собрание А.Н.Афанасьева. Сравнение якушкинских конспектов с афанасьевским изданием позволяет проследить, как создавался связный, удобный для публикации текст.
Текст П.И.Якушкина:
«Жил купец богатый, умер. Остав<ил> сына. Тот пропил все, осталось одно платье. Ходит он по торгу, собой видной… На ту пору красная девушка, дочь купецкая, сидела под окошечком, вышивала ковер разными шелками. Увидала он<а> купецкого сына… Полюбился ей купецкий сын. “Пусти, – говорит она матери, – за него замуж!” Старуха не хотела и слышать, да потолковали со стариком: может быть, жениным счастьем и он будет счастлив, и дочь все пристает – взяли да и отдали. Перевенчали»[ii].
Текст А.Н.Афанасьева:
Жил-был купец богатый, умер, оставался у него сын Иван Бессчастный; пропил он, промотал все богатство и пошел искать работы. Ходит он по торгу, собой-то видный; на ту пору красная девушка, дочь купецкая, сидела под окошечком, вышивала ковер разными шелками. Увидала она купецкого сына… Полюбился ей купецкий сын. «Пусти, – говорит матери, – за него замуж!» Старуха и слышать было не хотела, да потолковала со стариком: «Может быть, жениным счастьем и он будет счастлив, а дочь наша в сорочке родилась!» Взяли ее да и отдали – перевенчали»[iii].
В данном случае неважно, кто – П.И.Якушкин или А.Н.Афанасьев – ввел в текст сказки имя героя «Иван Бессчастный», создал фразы «промотал все богатство и пошел искать работы», «дочь наша в сорочке родилась» и пр.; нагляден сам пример: он дает нам четкое представление о том, насколько достоверны с текстологической точки зрения записи середины XIX века.
В начале XX столетия фольклористика была уже вполне зрелой наукой и требование точной записи фольклорного произведения в среде профессиональных собирателей стало обязательным правилом. Однако технические средства не позволяли этому требованию воплотиться во всей полноте. Материалы выдающегося фольклориста и этнографа Д.К.Зеленина демонстрируют, что и в его сборниках «Великорусские сказки Пермской губернии» (СПб., 1914) и «Великорусские сказки Вятской губернии» (СПб., 1915) мы имеем дело не всегда с точно записанными текстами. В Архиве Академии наук в личном фонде Д.К.Зеленина сохранились полевые рукописи 39 его пермских сказок[iv] и 15 вятских текстов[v].
Очевидно, что существовали также перебеленные рукописи зеленинских сказок, местонахождение которых в настоящее время неизвестно. Свои полевые записи собиратель перебеливал, по-видимому, не только сам, но и прибегал к помощи переписчиков. Об этом свидетельствует и вид полевых рукописей (их текст красным / простым карандашом разбит на абзацы и параграфы, что явно сделано не в момент экспедиции, а уже в Петербурге – для переписчика), и корреспонденция Д.К.Зеленина. По архивным документам удалось, например, установить, что вятские сказки переписывала Лидия Васильевна Курочкина, землячка Д.К.Зеленина, жившая в 1914 – 1915 годах в Петербурге[vi].
Анализ сохранившегося полевого рукописного материала позволяет говорить о высоком качестве фиксации фольклорного текста Д.К.Зелениным. Однако было бы наивно полагать, что запись устного произведения «от руки» может дать абсолютно точный, аутентичный сказанному текст. Даже такой опытный собиратель народной поэзии, как Д.К.Зеленин, физически не мог успеть зафиксировать сказку полностью. Определенные потери при таком виде работы неизбежны.
Собирателю, естественно, приходилось прибегать к сокращению отдельных слов. У Д.К.Зеленина выработалась своя система сокращений. Так, повсеместно он пишет «грит» («говорит»), «чк» («человек»), «ктрый» («который»), «В.В.» («Ваше Величество»), «сер» («серебряный»), «зол» («золотой») и т.д. Сокращались также имена героев и их номинации: «К-Г» («Казак-Горемыка»), «Ч-Д» («Чудо-Диво»), «с» («солдат»), «цар» («царевна») и др. Числа в записях в большинстве случаев обозначены цифрами (в своем издании ученый непоследовательно в одних случаях давал их словами, в других – оставлял цифры).
Приходилось Д.К.Зеленину прибегать и к лакунам. Повторяющиеся формулы довольно часто в рукописях собирателем не записывались, а обозначались многоточием. Например, в вятской сказке № 9 «Волшебное кольцо» в третьем абзаце параграфа 11 в рукописи читаем: «Велит построить хр<устальной> мос, пер<ила> кр<ашоны>…, от нашево дома и до ево дворъца»[vii]. В публикации на месте отточия дано: «и кресты золочёны». Текст реконструирован Д.К.Зелениным по аналогии со вторым абзацем того же параграфа 11: «Велит построить хрутальной мос, перила крашоны и кресты золочёны, от нашева дома и до ево дворъца». Подобные мелкие лакуны мы найдем и в параграфах 10, 12, 14, 18, 26 этой сказки, а также в других текстах.
Нередко лакуны касались не отдельных формул, а целых эпизодов. Собиратель иногда не фиксировал повторные эпизоды, построенные на типичных сказочных клише. На месте данных фрагментов он оставлял пустое место, ставил многоточие или писал «см. выше», «то же самое» и др. Впоследствии при перебеливании сказок подобные лакуны были им реконструированы по образцу с идентичными предшествующими отрывками, то есть текст предшествующего места просто переносился на место лакуны.
В вятской сказке № 3 «Про царскую дочь» второй и третий абзацы параграфа 15 в рукописи записаны так: «Уж медны – медны, это мы видали, а уж серебреных-то никогда не … третий генерал…»[viii]. В публикации данный фрагмент реконструирован по образцу первого абзаца и начала второго абзаца того же параграфа, и соответственно текст выглядит следующим образом: «Уж медны – медны, это мы видали, а уж серебреных-то никогда не видали!» Солдат раскрывает свою сумочку: «А это, – говорит, – што?» Сечас генерала положили на пол, и давай сизовать; так отсизовали, што за моё поживаешь!
Когда дошол до золотова саду, третий генерал: «Этова уж никогда не бывает!» Уж медны, серебрены мы видали, а уж золотых-то никогда не видали!» Солдат раскрывает свою сумочку: «А это, – говорит, – што?» Сечас генерала положили на пол и давай сизовать!..»
Текстологические наблюдения над рукописями Д.К.Зеленина позволяют отметить еще одну особенность его записей. Иногда, впрочем очень редко, оставляя на месте какого-либо топоса лакуну, собиратель впоследствии реконструировал фрагмент, основываясь не на тексте данной сказки, а на материалах другого произведения, записанного от того же исполнителя.
Так, в рукописи сказки № 6 «Иван-царевич и Елена Прекрасная» выдающегося пермского сказочника А.Д.Ломтева в параграфе 18 мы имеем следующее схематичное описание избушки Бабы-Яги: «избушка стоит на козьих ножках, на бар<аньих> ро<жках>… к лесу задом»[ix]. Рядом с данным фрагментом стоит помета Д.К.Зеленина: «См. Ван<юшка>. № 1». В соответствии с этим указанием текст данного отрывка из сказки № 6 при публикации был реконструирован собирателем по аналогии с параграфом 10 сказки «Ванюшка» (№ 1) того же сказителя А.Д.Ломтева.
Еще одна особенность зеленинских материалов. Порой прообразом для реконструкции лакуны в сказке одного исполнителя становится материал из произведений другого сказочника. Например, в параграфе 4 сказки № 55 пермского сказочника Е.И.Сигаева эпизод с Бабой-Ягой в рукописи записан следующим образом: «Фу-фу-фу! рускова духу слыхом не слыхала… титьками потресла – булок нанесла…»[x]. Рядом с этой лакуной стоит помета Д.К.Зеленина «(=у Антипа)», указывающая на то, что данная формула у Е.И.Сигаева аналогична подобному же клише, неоднократно встречающемуся в сказках Антипа Ломтева. Соответственно в опубликованном тексте Д.К.Зеленин реконструирует сигаевский текст по аналогии с ломтевской формулой.
Имеются и более сложные случаи реконструкции текста. Так, в вятской сказке № 3 первый абзац параграфа 6 в рукописном виде выглядит следующим образом: «А вечером царевна выходит, приносит ему золотой стаканчик водки. “Выпей, служивой!” С<олдат> взял… будто бы уснул … за ней»[xi]. В публикации текст восстановлен: «А вечером царевна выходит, приносит ему золотой стаканчик водки. “Выпей, служивой!” С<олдат> взял, будто бы выпил стакан, отвернулся, взял ево и вылил. Когда подал простой стакан царевне, упал назать себя – будто бы уснул. Царевне принесли 12 пар ботин и 12 пар чулков, спустилась она в подземелье и побежала. Солдат за ней». Этот отрывок восстановлен по аналогии с предыдущим – абзацами третьим и четвертым параграфа 3 и первым абзацем параграфа 4. Причем в данном случае перед нами не дословное воспроизведение определенного текстового фрагмента, а перифраз его. По сути дела в приведенном отрывке мы имеем дело с пересказом самого собирателя.
Укажем на еще одну текстологическую особенность записей Д.К.Зеленина, связанную с лакунами. Иногда собиратель при публикации сказок так и не восстановил свои пропуски и оставил их нереконструированными. В качестве примера – вятская сказка № 29 «Царевна Золотая Струя и ее дети». Здесь во втором абзаце параграфа 5 слуга Каиф по царскому приказу идет к пустыннику, чтобы тот разгадал царский сон: «Скажи мне чярской сон…»[xii]. В данном месте в рукописи находится явная лакуна: по-видимому, далее следовало изложение царского сна (птица вылетела из дупла с двумя птенцами). Однако в публикации лакуна так и осталась невосполненной. Вероятно, и в других случаях в сказках, к которым мы не имеем полевых рукописей, знак многоточия в публикации означает не только определенную эмоцию или интонацию размышления, но и тот или иной пропуск текстового фрагмента.
При перебеливании полевой записи сказки, в целом, были переписаны очень тщательно. Однако без определенных ошибок и описок, естественно, не обошлось. Иногда переписчик – сам Д.К.Зеленин или кто-то из его помощников – неправильно прочитывал или пропускал отдельные слова. В вятском тексте № 3 «Про царскую дочь» во втором абзаце параграфа 3 опубликовано: «Если ты укараулишь, тогда отдам её за тебя замуш»; в рукописи: «тогда я отдам»[xiii]. В сказке № 32 «Гуды-самогуды» в последнем абзаце параграфа 4 в публикации дано: «Начали ему роботать самогуды»; в рукописи: «…гуды-самогуды»[xiv]. В этой же сказке в конце первого абзаца параграфа 7 в зеленинском издании читаем: «И всеф заинтересовало»; в рукописи: «И всеф госьтей заинтересовало»[xv]. От такого рода описок, естественно, никто не застрахован.
Укажем на случаи прямого (намеренного) вмешательства Д.К.Зеленина в сказительский текст. Сразу же скажем, что эти случаи редки и вызваны необходимостью воссоздать логичный текст. Например, первый абзац параграфа 15 в сказке № 3 вятским сказочником Г.А.Верхорубовым был явно рассказан путанно, что и отразила полевая рукопись: «Начал г<ово>рить… Когда дошол в медной сад… Один генерал и г<ово>рит: “Это не правда, этова не бывает!” С<олдат> раскрывает свою сумочку: «А это, – г<ово>рит, – што?» Сечас генерала положили на пол и давай сизовать; так отсизовали, што за моё поживаёшь! (А залог уже евоной)»[xvi]. Как видим, редактирование данного отрывка со стороны издателя в целом оправдано. В результате его читатель получает логичный, стройный, понятный текст.
В сказке № 28 «Казак-Горемыка» вятский сказочник А.Л.Перфилов все время путал имена героев: Царь-Победитель, Царь-Добродетель, Царь-Благодетель. Д.К.Зеленин везде последовательно персонажа, доброжелательно настроенного по отношению к главному герою, именует Царь-Добродетель или Царь-Благодетель, а противника Казака-Горемыки – Царь-Победитель.
Наблюдения над текстологической стороной сохранившихся рукописей Д.К.Зеленина показывают, что в отдельных случаях при публикации издатель допускал определенное литературное редактирование текста. Редактирование было вызвано соображениями цензурного характера. Так, в пермской сказке № 26 «Иван-дурак» многочисленные отточия в опубликованном тексте вызваны желанием собирателя убрать ряд излишне скабрезных, на его взгляд, мест. В параграфе 4 им снята следующая фраза, выделенная нами курсивом: «А ваш конюх приходит и стряпка за ним тут пришла к ему. И стряпку он повалил – начал блуд сотворять с ей»[xvii]. В этой же сказке фрагменты того же содержания Д.К.Зелениным были убраны в параграфах 6–8.
Зеленинская публикация сказки № 35 в сборнике «Великорусские сказки Вятской губернии» существенно отличается от записанного им текста. В конце параграфа 3 издатель по цензурным соображениям опустил большой фрагмент эротического содержания, в котором попадья, дьяконица и псаломщикова жена соглашаются уступить любовным домоганиям героя. При этом опубликованный текст явно проигрывает в художественном отношении.
Методы записи, которые мы проследили по рукописям Д.К.Зеленина, являются типичными и неизбежными для того периода науки, когда собиратели еще не были оснащены современными техническими средствами. Конспективная запись отдельных фрагментов, наличие лакун в сказках, определенная правка текстов ни в коей мере не могут быть поставлены собирателю в упрек. Подчеркнем еще раз: абсолютно аутентичной записи при помощи пера и бумаги достичь невозможно.
Наш опыт работы с рукописями собирателей XIX – начала XX века свидетельствует о том, что материалы фольклористов-классиков, при всем нашем уважении к ним, должны подвергаться критическому осмыслению. Под словом «критический» мы понимаем отнюдь не обязательную негативную, обличительную тональность, указывающую на возможные просчеты наших предшественников, а спокойное выявление объективной картины, которая поможет осознать, каковы были текстологические критерии, которыми руководствовался тот или иной собиратель прошлых лет. Такого рода картину можно восстановить только при обращении к полевым и чистовым рукописям собирателей. Переиздание классических собраний русского фольклора без учета рукописей нам представляется в настоящее время недопустимым. Именно на этот аспект фольклористической работы мы и хотели обратить внимание в своем сообщении.
Примечания
© Иванова Т.Г., 2002
[i] Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. – М., 1963. – Т. 3. – С. 453–454.
[ii] Собрание народных песен П.В.Киреевского: Записи П.И.Якушкина / Подгот. текстов З.И.Власовой. – Л., 1983. – Т. 1. – С. 279.
[iii] Народные русские сказки А.Н.Афанасьева: В 3 т. / Изд. подгот. Л.Г.Бараг, Н.В.Новиков. – М., 1985. – Т. 3. – № 332. – С. 24.
[iv] ААН. – Ф. 849. – Оп. 1. – № 542 – № 3–20, 22–26, 28, 29, 31–33, 35, 37, 40, 41, 44–46, 55–58.
[v] Там же. – № 2, 3 (неполный текст рукописи), 7 (неполный текст рукописи), 9 (неполный текст рукописи), 28–35, 102, 103, 107; имеются также рукописи конспективных записей, опубликованных издателем в примечаниях к сказкам № 30, 103 и 104.
[vi] ААН. – Ф. 849. – Оп. 3. – № 232. – Л. 2.
[vii] ААН. – Ф. 849. – Оп. 1. – № 542. – Л. 206.
[viii] Там же. – Л. 219.
[ix] ААН. – Л. 382.
[x] ААН. – Л. 1113–1114.
[xi] Там же. – Л. 198.
[xii] Там же. – Л. 939.
[xiii] Там же. – Л. 195.
[xiv] Там же. – Л. 251.
[xv] Там же. – Л. 256.
[xvi] Там же. – Л. 202; курсивом выделены фрагменты, в которые собиратель вмешался: «Когда дошол до меднова сада, один генерал и говорит…» Фраза «А залог уже евоной» в зеленинской публикации снята.
[xvii] Там же. – Л. 818.
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
