- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / Народные культуры Европейского Севера. Республиканская научная конференция (Архангельск, 15?17 октября 2007 года) / Отв. ред. Н.В. Дранникова. Архангельск: Поморский университет, 2008.
Чухина А.А. Похоронно-поминальный обряд у русского населения Архангельского Севера в конце XIX-начале XX вв.
Цель данной статьи – рассмотреть первый период похоронной обрядности у русского населения Архангельского Севера в конце XIX–начале XX вв., выявить оригинальные и общерусские черты.
Источниковую базу предлагаемой статьи составили архивные материалы Фольклорного фонда Рукописного отдела ИРЛИ (Пушкинский дом) РАН (далее ФФ РО ИРЛИ РАН. – А.Ч.), Центра изучения традиционной культуры Европейского Севера ПГУ им. М.В. Ломоносова (далее – ФА ПГУ. – А.Ч.), собственные полевые материалы автора, собранные на территории Каргопольского, Шенкурского и Верхнетоемского районов Архангельской области в 2001–2004 гг. а также публикации в периодических и специальных изданиях ХIX-ХХ вв.
В основе похоронной обрядности русских лежало сложное сочетание многочисленных обычаев и обрядов, сохранившихся с дохристианских времен и христианского (православного) ритуала.
Основная функция похоронного ритуала - облегчить умершему переход в мир иной, обезопасить живых от возможного вредоносного соприкосновения со смертью.
Как и другие обряды семейного цикла, похоронно-поминальный обряд у восточных славян имел трехчленную структуру: 1) приготовление к смерти, 2) собственно похороны, 3) поминовение .
Начальный период похоронного обряда включал в себя приметы, предвещавшие смерть, изготовление "смертной" одежды, церковные приготовительные таинства - исповедь, причастие, действия призванные облегчить переход в мир иной.
Рассмотрение первого этапа похоронной обрядности следует начать с комплекса примет, предвещавших человеку смерть близких или его самого.
Прежде всего, обращают на себя внимание приметы, которые были связаны с животными и птицами, с их неестественным поведением – зооморфные и орнитоморфные: "Катали лес, утка садилась на трубу дома, потом вылетела, долетела до реки, опять на трубу залетела. Навеку не слыхала, чтобы на крышу утка садилась. И после умер сын в шестнадцать лет" ; "Птичка села мне на голову, на косу – и умер дедушка" ; "Кукушка кружила у меня над головой – умерла дочка" ; "Если птичка в окно дома стукнется, кошка в доме под матицей лежит, собаки жутко по деревне воют, то это к покойнику" ; "Мыши под ноги бросаются – кто-то умрет" ; "Если на кровле дома, в котором есть больной, сидит и кричит ворон – это предсказывает больному смерть, и если через отворенное окно залетит в комнату ласточка, то в том доме будет покойник в том же году" ; "Если по ночам в стенах куют беспрестанно насекомые, то тот в стенах коего куют эти кузнечики или не будет жить в этом доме или умрет" ; " Если муха средь зимы залетела в дом, говорят, это «ко гробу». Надо стукнуть тихонько в оконное стекло и сказать: "Каждому времени свой час, а эта беда не для нас" ; "Кукушка кукует в спину – к смерти " .
Также существовали приметы, касавшиеся поведения человека, их можно назвать антропоморфными: "Если нос чешется по переносью – то будет из среди односельцев покойник" ; "Если крошки внезапно вылетают изо рта - к покойнику" ; "Левая щека чешется – в роду кто-то умрёт. Правая щека чешется – кто-то чужой умрёт" ; "Кто идет сзади человека и ступает на чужие следы, тот скоро умрет" ; "Упадет с шеи крест – к покойнику" ; "Когда послышится, что кто-то стучится у ворот и когда пойдешь отворять, но никого не найдешь, значит, запустил к себе смерть" ; "Унести нечаянно свечку с панихиды – к покойнику из родных" ; "После девяти вечера полы не моют – к покойнику" .
Повсеместно сильный треск в доме предвещал смерть кого-либо из членов семьи: "У нас в доме матица треснула, образовалась большая щель. А через несколько дней татка умер" ; " Это когда где стукнет или тесина на тесину где упадет, это уж видно там хозяин умрет, это уж как доски для гроба снимают" ; "Половицы заскрипят – к покойнику. Раньше лавки заскрипят - так и знай, что на этой лавке покойник будет" . Подобным же образом интерпретировалось падение иконы с божницы.
Большую группу составляли приметы, связанные непосредственно с покойником и похоронами. Так, старались не делать гроб больше фигуры покойного, обязательно закрывали ему глаза, если покойник долго не остывал, то есть был талым – это предвещало нового покойника. "Нельзя смотреть в окно на покойника – к себе в дом беду накличешь. Если дождик на свежую могилу, то будет еще три покойника. А если еще покойник как бы слегка улыбается, то будет еще шесть покойников" . Если лошадь, везущая гроб с покойником, вдруг останавливалась около какого-нибудь дома, то это так же предвещало смерть: "Идет лошадь с покойником, если она где остановилась, – тут будет покойник. Вот у нашего дома на углу остановилась и через недолго мама умерла" . Если сороковой день умершей памяти не прошел, а кто-то ещё умер – значит, будет третий покойник. Осыпавшаяся могила во время похорон, согласно приметам, предвещала смерть кого-то из близких: "Когда хоронили сестру моего отца и могила так осыпалась, так через месяц отец умер, могила - то осыпалась перед отцом" .
Смерть могли предсказывать и по снам, свидетельств, подтверждающих это, большое количество: "Видела я сон давно уже, будто Богородица с сыном на руках проходит мимо меня, я-то в толпе людей стою. Я протянула руку, чтобы прикоснуться к маленькому Христу. В этот момент Богородица повернулась ко мне и строго говорит: "Запомни – шесть и четыре". И что ты думаешь, шестого апреля умерла у меня подруга" ; "И еще вот я во сне видела, что потеряла рукавицы, а потом бабушка умерла. И вот если во сне видишь, что какой покойник есть приходит, то покойник съест кого-нибудь" .
Смерть, по представлениям населения, можно было увидеть наяву и во сне. Среди образов смерти доминирующее значение имели антропоморфные: "Как-то девки из нашей деревни собрались на танцы в соседнюю деревню. Дошли дотуда, а обратно-то возвращаться стали, время от уж двух часов ночи было, увидели на мосту стоит кто-то: ростом метра два, в одежде черной, а на голову-то куколь (капюшон – А.Ч.) надернут тоже черный. А потом девки видят, что это (я не знаю, как назвать-то, но говорят, что это смерть ходила) приближается к ним: вроде не идет, а как будто на облачке по мосту плывет. Девки и без того перепуганы были, а говорят, что ещё и косу видели. Завизжали девки, побежали, а одна-то под самой косой пробежала. Прибежали в свою деревню, по утру рассказали, что с ними случилось, а бабушка той девушки, что под косой пробежала сказала, что это за ней смертушка пришла. И померла через несколько ден" ; "Наяву смерть показывалась. Вот у моей старшей сестры было, вот она рассказывала… Шла лесом по дороге и саму себя видела, вот иду и она идет, такая же как я мне на встречу… надо приближаться, а она потерялась. И вот через недолго у нас умер отец" ; "Вот на моей памяти было такое… Брат–то Ленька умер преже (раньше – А.Ч.) и мне приснилось, что брат Мишка пришел весь в черном к маме и лег за шкаф, туда к Леньке… А через недолго Мишка и умер…" .
В представлениях жителей, преобладал скорее женский образ смерти. Так, например, это женщина с косой, женщина в белом / черном. Хотя были и исключения. В каргопольской традиции смерть связывали с приходом Ивана Гробова: "Жду Ивана Гробова", "Жду, пока Господь Ивана-то Гробова пошлет – гроб-от привезут, скажут: "Поди, возьми старух, хватит им по белу свету бродить, уж на леву сторону глаза вывернулись, а все глядят" . Подобное явление отмечено нами в среднем течении Северной Двины, здесь смертный исход называли "Лопаткин замуж зовет" или просто "Лопаткин зовет" .
К смерти старики начинали готовиться заранее. Эти приготовления, главным образом, сводились к завещанию о похоронном наряде. Одежду, в которой хоронили, называли умершим платьем или одеждой насмерть. По свидетельствам информантов, смертную одежду начинали собирать в возрасте после 70–75 лет и она включала в себя "платье, рубашку, штаны, чулки, тапки, кофту, платок" . Помимо умирального платья некоторые готовили для себя гроб или доски для него: "Я слыхала, и сами делали, на вышку наставит и вот дожидает, свой гроб стоит у ево" ; "А отец даже еще и доски на гроб себе заготовил, все обтесал, чтоб говорит, гладше да ровнее лежалось" .
Существовало понятие о хорошей и худой смерти: "Хороша смерть – это умрет он быстро, а были такие, что долго скитались, наверное, грешны были. И вызывали таких людей божественных и давали крестную молитву" . В источниках зафиксировано множество поверий и рассказов о тяжелой смерти колдунов, особенно тех, кто "плохого много людям сделал" : "Жил у нас в деревне старик Илларион. Слыл он колдуном, поговаривали, что он с чертями водится. Много ему лет уже было. Пришло время умирать. Умирал он очень тяжело. Сама видела его: то он в шомушке (место за печью – А.Ч.) лежит, то на навозе, а то в сенях уже. Да в синяках весь. Ходить он уже не мог – ноги отказали. А будто кидало его по всему дому. Так не поверила бы, если бы сама не видела…" ; "А то рассказывали мне еще в детстве, что жила у нас в деревне старуха Варвара. С чертями она тоже водилась. Когда умирать стала, очень видно они ее мучали. Перед смертью самой кричала она: "Рубите матицу! Матицу рубите!" Смельчаков оказалось немного. Но как только сделали первые засеки на матице, ей полегчало и она испустила дух" . Для облегчения агонии умирающего совершались следующие действия – открывали окна, трубы, читали над ним молитвы, обтирали святой водой.
П.С. Ефименко, описывая похоронные обряды в Пинежском уезде, замечает, что перед смертью старались простить долги, покаяться в своих винах и прегрешениях, раскрыть тайны. Считалось, что так легче будет уйти в мир иной. Умирающий из своих рук благословлял иконой родственников. При предсмертном томлении читалась отходная молитва .
Момент наступления смерти, согласно традиционным представлениям, связан с выходом души из тела: "Еще ставят воды в чашку к умирающему. Что душа выйдет – сначала в воду… ополоснется, потом полетит" ; "Помрет человек, так если зимой сразу открывают трубу, как будто душа вылетывает у него, а если летом, то открывают форточку или окно" .
Сразу после смерти человека первый, кто выходил из дома, открывая дверь, говорил трижды: "Полетай, душенька, в рай" (Кенозерье). Особенностью этого этапа в поморской похоронной обрядности был не встречаемый более нигде обычай ставить сразу после смерти в красный/Божий угол камень и веник: "Когда покойник умрет, ложат камешек в угол, где он лежит. В угол под иконой и веник и он лежит сорок дней. Веник вот из листьев из березовых" .
Все действия первого этапа похоронного обряда, которые имели место у населения Архангельского Севера, типичны и для других территорий. Так, например, все выделенные нами группы примет, предсказывающих смерть, вписываются в общерусскую парадигму, какой-либо четкой привязки той или иной группы примет к локальной территории обнаружить не удалось. Исключением в данном случае являются лишь представления об образе смерти и ее терминологическом обозначении, бытовавшие в каргопольской и среднедвинской традициях.
В целом следует отметить, что похоронная обрядность представляется более архаичной, консервативной и менее вариативной, нежели родильно-крестильная и свадебная. Следовательно, она является более монолитной как в общерусском, так и в севернорусском плане. Кроме того, в похоронно-поминальной обрядности наиболее явно выделяется религиозная доминанта, православный стержень ритуала.
Сноски
- Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М.: Наука, 1991.
- ФФ РО ИРЛИ РАН, колл. 266, п. 2, с. 137, Мезенский район, д. Мегра.
- ФФ РО ИРЛИ РАН, колл. 266, п. 2, с. 137, Мезенский район, д. Мегра.
- ФФ РО ИРЛИ РАН, колл. 266, п. 2, с. 137, Мезенский район, д. Мегра.
- ФА ПГУ, П. 236, оп. 15, с. 30, Виноградовский район, д. Заостровье.
- ФА ПГУ, П. 289, оп. 15, с. 34, Шенкурский район, с. Ровдино.
- Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. Ч.1: Описание внешнего и внутреннего быта.– М., 1877, с. 135.
- Архангельские Губернские Ведомости (далее АГВ – А.Ч) , 1865, № 43, Пинежский уезд.
- ФА ПГУ, п. 390, оп. 6, с. 5, Холмогорский район, д. Рато-наволок.
- ФА ПГУ, п. 286, оп. 15, с. 31, Мезенский район, д. Бычье.
- Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии Ч.1: Описание внешнего и внутреннего быта.– М., 1877, с. 135.
- ФА ПГУ, п. 398, оп. 15, с. 60, Виноградовский район, д. Уйта.
- ФА ПГУ, п. 297, оп. 15, с. 37, Пинежский район, д. Городецк.
- АГВ, 1865, № 43, Пинежский уезд.
- АГВ, 1865, № 43, Пинежский уезд.
- АГВ, 1865, № 43, Пинежский уезд.
- АГВ, 1865, № 43, Пинежский уезд.
- ФА ПГУ, п. 293, оп. 15, с. 30, Котласский район, д. Уртомаж.
- Чабан Елизавета Ивановна 1915 г. р. Верхнетоемский район д. Большая Панфиловская
- Кузнецова Римма Александровна. 1926 г. р. Шенкурский район с. Шеговары.
- ФА ПГУ, п. 325, оп .3, с. 14-15, Котласский район, д. Чесноково
- ФА ПГУ, п. 345, оп. 3, с. 41, Приморский район, д. Пустошь.
- Шошина Роза Васильевна 1928 г. р. Шенкурский район д. Литвиновка.
- Рослякова Пелагея Егоровна, 1928 г. р., г. Шенкурск.
- ФА ПГУ, п. 390, оп. 15, с. 27, Холмогорский район, д. Рато-Наволок.
- Рослякова Пелагея Егоровна, 1928 г., г. Шенкурск.
- ФА ПГУ, п. 239, оп. 14, с. 11, Холмогорский район д. Задняя.
- Кутьина Александра Петровна, 1931 г.р. Каргопольский район, д. Ефремово.
- Романова Клавдия Ивановна, 1923 г.р. Каргопольский район, д. Тоболкино.
- Каспина М. Материалы Каргопольской экспедиции РГГУ. Похоронный обряд Каргополья // Живая старина, № 1. 1996. С. 49.
- Шкрябина Мария Степановна 1921 г. р. Верхнетоемский район, д. Терешевская.
- Кожевникова Валентина Федоровна 1930 г. р. Верхнетоемский район, д. Кодима.
- Каштанова Мария Владимировна 1915 г.р. Каргопольский район, д. Леонтьево.
- ФА ПГУ, п. 353, оп. 3, с. 15, Ленский район, д. Юргино.
- ФА ПГУ, п. 374, оп. 3, с. 26, Пинежский район, д. Еркино.
- Кутьина Александра Петровна, 1931 г. р. Каргопольский район, д. Ефремово.
- Рослякова Пелагея Егоровна, 1928 г. р. Архангельская область, г. Шенкурск.
- ФА ПГУ, п. 193, с. 158 – 159, Шенкурский район, с. Ровдино.
- ФА ПГУ, п. 193, с. 160, Шенкурский район, с. Ровдино.
- Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии Ч. 1: Описание внешнего и внутреннего быта. – М., 1877 С. 135.
- Павнухина Клавдия Максимовна, 1926 г.р. Каргопольский район, д. Ефремово.
- Романовская Евдокия Николаевна, 1916 г.р. Каргопольский район, д. Ухта.
- Бузин В. С. Традиционная погребальная обрядность Кенозерья (материалы исследований 1993 г.) // Историческая этнография: Русский Север и Ингерманландия. СПб., 1997. С. 154.
- ФА ПГУ, п. 354, оп. 3, С. 47, Приморский район д. Верхняя Золотица.
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
