- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / Статьи / М.Л. Лурье (Санкт-Петербург) Солдатская субкультура
Тишина опять в казарме
Улеглись все старики,
Только маленький салага
Помирает от тоски.
Он на деда смотрит нежно
И качает головой:
Я хочу с тобой на дембель,
Ты возьми меня с собой.
Солдатская песня-переделка
Полтора года нас готовят для войны,
а мы себя готовим для гражданки.
Афоризм из солдатского блокнота
"Дембель неизбежен", - сказал "дух", вытирая слезы половой
тряпкой" [1]. Этот веллеризм из солдатского блокнота наиболее емко и точно
передает основную идею неуставняка - системы отношений индивидуума с миром,
исповедуемой субкультурой солдат срочной службы . Попадая в часть, новобранец
оказывается в максимально удаленной от окончания службы и возвращения из армии
точке времени. Все дальнейшее существование постепенно и неизбежно приближает
его к заветному исходу:
Чтоб до дембеля дожить,
Нужно постараться
Два приказа пережить
Одного дождаться[1].
Логика скачкообразного движения к дембелю определяет поэтапные изменения в иерархическом статусе, внешнем виде и поведении солдата, происходящие раз в полгода. Расстегнутые крючок и пуговица, ослабленный ремень, изогнутая пряжка, ушитые брюки, перекрашенная шапка, невыполнение работ, невыход на зарядку, внережимные еда и сон - все эти и прочие вольности, дозволяемые неписаным "неуставным" законом на очередном этапе службы, всякий раз демонстрируют б`ольшую степень нарушения официальных требований. Облик и образ жизни солдата все более удаляется от требуемого уставом, тем самым как бы символически приближая срочника к неармейскому - гражданскому состоянию.
Эта же идея движения во времени от армейского к гражданскому прочитывается во многих ритуалах солдатской субкультуры. Солдату с первого его появления в части навязывают систему координат, осью абсцисс которой является срок службы, осью ординат - положение в неуставной иерархии, а точкой отсчета (своего рода "абсолютным нулем") - момент попадания в часть. Например, если у только что прибывшего новичка-духа спрашивали: "Сколько служишь?" - он должен был, забыв призыв, дорогу, время, проведенное в учебке, не задумываясь отвечать старослужащим-дедушкам: "Только что с поезда". В противоположность этому, дембеля на вечерней поверке, когда выкликали их фамилию, не отвечали "Я!", как положено по уставу, а отзывались: "Переночую!", - а то и вовсе сообщали о себе в третьем лице: "На чемоданах!", - или: "Поезда ждет!"
Подобно тому как за духом не признается времени, проведенного в пересылках, - дембель, для которого срок от выхода Приказа до реального возвращения на свободу может растянуться до трех месяцев, каждый день намерен только переночевать в казарме: два года назад он был "только с поезда" - а теперь с минуты на минуту "поезда ждет".
Кстати, столь настойчивое упоминание поезда отнюдь не случайно. Это один из важнейших образов неуставной символики, значение которого - возвращение со службы на гражданку. Поезд, выезжающий, как из тоннеля, из армейского сапога; поезд, прибывающий на вокзал с надписью "Ленинград"; поезд за окном комнаты, в которой девушка встречает вернувшегося со службы солдата, - таков далеко не полный перечень вариантов использования этого образа в сюжетах рисунков на "прокладках" дембельских альбомов.
Поезд, вагон, вокзал постоянно фигурируют и как элементы топики современных
солдатских песен:
До свидания, родной КПП.
Больше мне не сидеть на губе.
До свидания, кусок, мой закончился срок,
До вокзала один марш бросок ("Дембеля") [2]. ;
За весной пролетела весна,
Годы службы моей пролетели.
Возвращаюсь с вокзала домой
В сапогах и солдатской шинели ("За весной пролетела весна") [2].;
Не грусти, салага, пройдет время -
И тогда придет к тебе дембель.
Поглядишь в окно из вагона
И подумаешь: ждут меня дома ("Солдатский сон")[2].
Два долгих года оттянули плечи
Тяжёлым грузом траурных погон.
Но мать-гражданка грусть тоску излечит,
И сядем мы в свой дембельский вагон [3]..
В некоторых частях деды после отбоя заставляли молодых изображать дембельский поезд: одни должны были громко и ритмично топать ногами, озвучивая движение состава, а другие - бегать в одном направлении мимо кроватей старослужащих с поднятыми кверху вениками, представляя таким образом деревья, проносящиеся мимо окон вагона поезда, мчащего дембеля к родному дому.
Поезд - связующее звено между двумя противопоставленными мирами - армией (службой)
и "матерью-гражданкой". Эти два мира маркируются в солдатском фольклоре
устойчивым набором образов-знаков. По афоризмам, песням и стишкам, служба -
это в первую очередь армейские начальники (старшина, комбат) и солдатское обмундирование
(шинель, погоны, сапоги, портянки и пр.): Кто не носил солдатских сапог, тот
не поймет прелести домашних тапочек [1];
Цветы цветут в садах,
А юность гибнет в сапогах [4];
Когда ж я выкину портянки
Когда ж сниму я сапоги
И буду спать в постели теплой,
Не слыша голос старшины [1].
Гражданка - это родной дом, пьянство, женщины. Вот как рисуется картина прибытия
дембеля со службы в песне "Дембеля":
Приезжаю я в город родной,
Он встречает своей красотой.
Здесь два года назад провожала нас мать
Желторотых еще салажат.
Открываю родимую дверь.
Человек я гражданский теперь.
Буду пить и гулять, буду девок ласкать
И о службе своей вспоминать[2].
Полный набор знаков гражданской жизни содержится и в колыбельной песне, которую
молодые должны исполнять дедушкам перед сном:
Спи глазок, спи другой,
Спи, дедуля дорогой.
Пусть приснится дом родной,
Бочка пива, водки таз... [5].
Большинство стихотворных блокнотных текстов однотипно строятся как противопоставление
знаков одного ряда (армейского) знакам другого (гражданского), с той лишь разницей,
что гражданская жизнь помещается или в прошлое - потерянный рай:
Вспомни друг, как мы гуляли:
Вино, девчонки, кабаки.
А место этого мне дали
ХБ, портянки, сапоги [1],
или в будущее - возвращенный рай:
Поверь мне, друг, наступит время -
Не будет лычек и погон,
И где-нибудь в объятьях женщин
Бухать мы будем самогон [1].
Вот мы придем домой, ребята,
И будут нам светить тогда
Не звезды на погонах у комбата,
А звезды на бутылках коньяка[1].
Практически все армейские ритуалы, оформляющие последнее полугодие службы, подчинены той же идее неизбежно приближающейся демобилизации, которая принесет освобождение и возвращение на гражданку. Среди них жесткой временной приуроченностью отличается один - так называемая стодневка, т. е. сто дней до приказа об увольнении в запас солдат данного призыва. В эту ночь солдаты, как правило, устраивают большое застолье и пьянку. В автороте в стодневку молодых заставляют ползать под кроватями наперегонки: это называется "автогонки" - нечто вроде праздничных спортивных состязаний по торжественному поводу.
Еще один обряд последнего полугодия носит название "весну (осень) выгонять":
сынки машут в окна простынями и произносят заклинание: "Весна, уходи!"
- это символически сокращает оставшийся до последнего приказа временной отрезок.
На это же направлены и многочисленные формы ритуального счета дней до приказа.
В формульных вопросах-ответах часто содержится непосредственное или скрытое
требование к молодому назвать число дней, оставшихся твоему деду до выхода заветного
приказа. Вот неполный перечень этих вопросов.: "Сколько мне осталось?",
"Сколько дней и ночей?", "Сколько звезд на небе?", "Сколько
масла?" В качестве ответа в последнем случае предполагается произведение
количества оставшихся деду дней и дневной нормы масла. Отсчет оставшихся до
Приказа дней по регламентированным составляющим солдатского рациона особенно
распространен в армии и даже зафиксирован в одном блокнотном стишке:
Масло съели - день прошел,
А яйцо - прошла неделя.
Что бы мне такого съесть,
Чтоб вся служба пролетела? [1].
В некоторых частях молодой должен каждый день вышивать заветное число на подворотничке у своего дедушки. Вечером, уже лежа на кроватях, на крик дежурного: "День прошел!" - старики отвечают: "Ну, и хуй с ним!" После исполнения колыбельной песни своему старому салага должен объявить: осталось столько-то дней. Старослужащие обычно заводят календари, в которых ежедневно вырезают бритвой квадратик с прошедшим днем. Иногда вместо этого делаются зарубки на дереве. Таким образом, в последний год, а особенно - полгода службы чем дальше, тем больше идея всех армейских неуставных ритуалов сводится к символическому приближению увольнения на гражданку
Приближение к гражданке сказывается в изменении поведения солдата и его места
в солдатской общине. Не ранее, чем после года службы солдатам разрешается принимать
участие в пьянках и ходить в самоволки - молодым это "не положено",
то есть специфически "гражданские" жизненные проявления допускаются
лишь на определенной стадии близости к увольнению:
Я жил спокойно, вдруг - повестка.
Прощай, друзья, прощай, невеста.
Я уезжаю в те края,
Где водку пьют лишь "дембеля" [1].
В поведении дембеля, как уже говорилось, заложена высшая степень неподчинения "уставу", как бы полное погружение в неуставняк. Однако символизирующие это ритуальные тексты двояки: они же одновременно прочитываются как знаки его положения вообще вне армии, свободы в равной мере как от официальных, так и от общинных порядков. Так, дембель старается по возможности не подчиняться армейским начальникам, т.е. игнорирует требования уставной дисциплины, но он же и гораздо меньше чморит ('истязает') молодых, тем самым выражая известное безразличие и к дисциплине неуставной. В дембельский период ритуальное безделье солдата достигает высшего градуса, после дембельского аккорда (выполнение крупного поручения начальства с целью попасть в одну из первых партий увольнения) он практически не выходит на общие работы, чему обычно не противятся и офицеры, - но и практически не припахивает ('заставляет работать на себя или вместо себя') солдат первого года, по крайней мере без особой надобности.
В ритуальном поведении выражается главное качество настоящего (т. е. идеального) дембеля - его абсолютная индифферентность, отстраненность от всего, чем живут часть, казарма, младшие по призыву сослуживцы. Его как бы не существует ни для какой сферы армейской жизни. Это во многом определяет анекдотический образ добродушного дембеля-пофигиста. Напомним один из самых известных анекдотов: идет генерал, а у дороги лежит солдат и честь не отдает. Генерал орет: "Ты кто такой?!" - "Я - дембель, а ты кто такой?" - "Да я генерал!!!" - "Тоже неплохо..."
По мере приближения к демобилизации увеличивается не только степень свободы
в рамках неуставных отношений, но постепенно обретается свобода высшего порядка:
право проявлять свою человеческую индивидуальность, противопоставлять армейской,
в частности неуставной "обезличке" собственную личность в ее неповторимых
очертаниях. Это сказывается, прежде всего, на возможности выбора нюансов поведения
в соответствии с особенностями своего характера, собственными привычками и пристрастиями:
Забудь, солдат, на все два года
Что человек в тебе живет.
Запомни только, что свобода
Во время дембеля придет [1].
Обретение дембелем свободы и самости маркируется своего рода "квазитатуировкой": с помощью бритвенного лезвия аббревиатура "СА" ("Советская Армия") на погонах превращается в "СЛ", что расшифровывается как "Свободные Люди" или "Свободные Личности".
Замечательна еще одна дембельская деталь семиотической трансформации обмундирования. Прослуживший полгода солдат после ритуального перевода на следующий уровень (черпак, лимон, фазан) выгибает дугой пряжку поясного ремня; еще через полгода, уже сделавшись старым (дедом), он сгибает ее еще больше. А переход в дембельский статус знаменуется, наоборот, разгибанием пряжки: ее буквально расплющивают, делая более плоской, чем она была изначально. "То есть это как бы такая аллегория, - комментирует данный обычай один из наших информантов. - Не знаю, видимо, закладывается аллегория: вот я служу, служу, служу вот всё, гну, гну, гну, чем дальше служу, тем больше сгибаюсь; но всё - приказ вышел, я уже гражданский, я уже фактически не служу здесь, все - я уже в другом состоянии, в другом качестве, вот она плоская, площе, чем еще изначально была, площе, чем по уставу. И то же самое делается с кокардой на шапке. То же самое, совершенно - тот же выгиб, и то же расплющивание"[5].
Но подходя к заветной черте увольнения, дембель готовится перешагнуть ее уже
не тем человеком, которого два года назад насильно вырвали из любезной, богатой
наслаждениями гражданской жизни. Дело в том, что по мере увеличения стажа службы
солдат-срочник все более осваивается в армейском мире. Приближаясь к освобождению,
он осознает себя и осознается другими не только более независимым от армейской
системы, но и более "своим" в ней, более значимым, - в конечном итоге,
"более армейским" человеком. И традиция негласно предписывает старослужащим
всячески подчеркивать эту искушенность, постоянно утверждать свой статус "служилого
человека". Это во многом связано с распространенным представлением об армии
как о "школе жизни", "школе настоящих мужчин", через которую
"должен пройти каждый":
Не тот мужик, кто был женат,
А тот мужик, кто был солдат[6].
Отслуживший должен вернуться домой уже не юнцом, а настоящим мужчиной-солдатом. В последние месяцы службы дембеля готовят себе парадную форму для увольнения - на армейском сленге это называется оборудовать парадку. Учитывая стремление старослужащих солдат скорее перейти в гражданское состояние, странным может показаться само желание уехать домой в надоевшей солдатской форме, а не в штатском.
А если посмотреть, в чем состоят изменения, вносимые в типовую парадную солдатскую форму, то нетрудно заметить, что большинство из них направлены именно на демонстрацию высокого армейского статуса дембеля. В качестве головного убора выступает фуражка, изогнутая на манер тех, что были у немецких солдат Второй мировой. На плечи парадного кителя пришиваются погоны других родов войск, из которых самыми престижными считались погоны войск КГБ и ракетных войск; особым шиком считается уволиться в прапорщицких или офицерских погонах. В некоторых частях обязательной деталью парадки является аксельбант, изготовляемый собственноручно из веревок или же казенный, добываемый через знакомства. На рукава нашиваются шевроны. Грудь увешивается наградными значками 1-й степени ("Отличник военной службы" и т. п.). По краю кителя и по обшлагам рукавов пришивается кантик из куска провода с белой изоляцией. Брюки максимально зауживаются. На каблуки сапог набивается металлическая подковка. Одетый таким образом, выпускник "школы жизни, которую лучше пройти заочно", предстает пред лицо гражданки вовсе не распущенным дембелем-пофигистом, мечтающим поскорее снять с себя осточертевшие "ХБ, портянки, сапоги", а подтянутым, щеголеватым военным, бравым молодцом и отличником службы, которому, несомненно, все женщины должны кричать "Ура!" и бросать в воздух чепчики. Один из тех, кто делился со мной армейскими воспоминаниями, рассказывал: "Я, когда пришел, тоже, как это сказать, - кидался тоже на всех так. И мне казалось, что всё: как это они меня не будут любить?! Потому что я вот с армии пришел, я такой-то сякой вот. Чего-то вот клинило, вот чего-то вот клинило..." [7].
Тот же двойной стандарт армейской удали - "настоящий дембель" и "настоящий солдат" - мы найдем и в дембельских альбомах. Рядом с фотографиями, изображающими неуставные доблести (с бутылкой водки у ворот части, с девушкой у ракетной позиции и т.п.), помещаются те, что представляют хозяина альбома в задымлении, в окопе - одним словом, "на боевом посту", подверженным суровым испытаниям солдатских будней.
К моменту демобилизации символическое движение солдата "к гражданскому от армейского" и "к армейскому от гражданского" достигает предела, и статус его по увольнении двойственен: абсолютно свободный, вполне гражданский человек, но уже прошедший "все это", ставший настоящим мужчиной и бойцом. На психологическом уровне эта двойственность проявляется в том, что многие солдаты первые недели или месяцы по прибытии со службы домой, наслаждаясь свободной и насыщенной удовольствиями гражданской жизнью, ощущают при этом растерянность, неловкость, опустошенность, о чем свидетельствуют многие воспоминания. Один из моих собеседников рассказывал, что его бывший дед, уволившись, слал своим давешним духам сентиментальные письма, наполненные жалобами на скудость гражданской жизни и ностальгической тоской по армейской.
Тоска разочарования вернувшегося домой солдата-срочника стала одним из мотивов
армейского фольклора. Как правило, причина грусти дембеля - неверность оставшейся
ждать его девушки. (Сюжет на самом деле старый: можно вспомнить хотя бы одну
из популярнейших народных баллад литературного происхождения "Ехали казаки
со службы домой...", герой которой зарубает шашкой жену, прижившую в его
отсутствие ребенка.) Но есть одна интересная песня, в которой любовное разочарование
- лишь последнее звено в цепи "нарушения ожиданий":
Не узнал свой поселок родной,
Тополя, что садил, повзрослели,
И не знаю, что стало со мной...
Две слезинки скатились с шинели.
А бабушка, которой семьдесят лет,
Стук услышав, кричит из-за двери:
"Дома матери нет,
И чужим открывать я не буду!"
А на танцах девчонка моя,
Вдруг увидев меня, растерялась,
Потому что так мало ждала
И с другим уже парнем встречалась ("За весной пролетела весна") [2].
Но это - фольклор, предлагающий свои, фольклорные сюжеты на тему дембельской тоски. В реальности же дело, наверное, не в тополях, которые выросли, не в бабушке, которая не узнала, и даже не в девушке, которая не дождалась солдата. Дело в том, что система ценностей, которую исповедует неуставная субкультура и в которой высшее место занимает гражданка, по обретении этой самой гражданки вдруг теряет свою актуальность, а перестроиться сразу не удается. "Суровая школа жизни", которую дембель, увольняясь, осознает как пройденную, оставленную позади, по возвращении на родину вдруг оказывается впереди: это вся предстоящая жизнь, с гораздо более сложными, чем в армии, отношениями между "уставным" и "неуставным". Жизнь, в которой двадцатилетний молодой человек, вчерашний лихой дембель, - не более чем беззащитный дух.
Источники
[1] Блокнот солдата Ракетных войск стратегического назначения (1994)
[2] Библиотека Максима Машкова (http:// lib.ru). Раздел "Авторская песня и русский рок". Файл "Дембельская лирика".
[3] Боян: Поэтическая речь русских. Народные песни и современный фольклор. Собрали Андрей Бройде, Яна Кутьина и Яков Бройде. Иллюстрации Михаила Златковского (http:// euclid.ucsd.edu/~broido). Раздел "Материалы"
[4] Блокнот солдата Воздушно-десантных войск (1994)
[5] Интервью с Д. Датешидзе, проходившим срочную службу в Войсках противовоздушной обороны в 1988-90 гг., записано в 1991 г.
[6] Блокнот солдата Танковых войск (1998-2000)
[7] Интервью с С. Барановым, проходившим срочную службу в Военно-воздушных силах в 1988-90 гг., записано в 2001 г.
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
