- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / В открытом доступе / О.А. Тучина (Архангельск). СВАДЬБА ПИНЕЖЬЯ: СТРУКТУРА ОБРЯДА И НОМИНАЦИЯ ЧИНОВ
Русский народный свадебный обряд принадлежит к числу наиболее разработанных комплексов традиционной бытовой культуры. Это не произвольный набор песен, ритуалов и обрядовых действий. Свадьба является единым смысловым целым, сложившимся на основе древних представлений славян. "Традиционный обряд представляет собой культурный текст, включающий в себя элементы, принадлежащие к разным кодам: акциональному (последовательность определенных ритуальных действий), реальному (действия с предметами в обряде), вербальному (словесные формулировки), персональному (исполнители обрядовых действий), темпоральному (временная приуроченность действий), локативному (пространственному), музыкальному и изобразительному"1. Исходя из этого, свадебный обряд должен рассматриваться комплексно, в единстве всех своих структурных элементов.
Русская свадьба уникальна не только богатством форм, но и многообразием вариантов, с разной степенью полноты представленных по всей территории России. Локальные типы свадьбы отражают этническую историю восточных славян и особенности их проживания. Русский Север в результате замедленности социокультурных процессов, обособленности края, влияния различных колониальных потоков сохранил в своей культурной традиции наиболее полные и архаичные варианты свадебного обряда2. Таким образом, изучение локальной традиции при более детальном, конкретном рассмотрении дает возможность обнаружить общерусские компоненты свадебного обряда, не сохранившиеся на других территориях. На специфическом облике севернорусской свадьбы сказались и особые климатические условия Севера: аграрная обрядность здесь не получила такого развития, как обряды жизненного цикла человека (родильный, крестильный, свадебный и похоронный). Не случайно Т.А. Бернштам пришла к выводу о том, что "севернорусский поморский свадебный обряд является сложным и многокомпонентным среди свадебных ритуалов... и малоисследованной областью духовной культуры" 3.
В настоящей статье мы сосредоточимся на пинежской свадьбе, к изучению которой на протяжении XIX - XX вв. обращалось немало исследователей. Подготовленные ими публикации стали основой для нашей работы4, позволив проследить динамику развития отдельных элементов свадебного обряда, в разное время фиксировавшегося на Пинеге. Богатейшие материалы архива лаборатории фольклора ПГУ им. М.В. Ломоносова также активно привлекались нами5. Они содержат записанные участниками фольклорных экспедиций ПГУ за последние несколько лет воспоминания старшего поколения пинежан о свадьбах (что дает возможность судить о состоянии традиции в 1920-х-1930-х гг.). Среди основных задач, стоящих перед нами, - выявление специфических черт пинежской свадебной обрядности.
Пинежский район протянулся вдоль реки Пинеги на несколько сотен километров с севера на юг. Имеющиеся материалы позволяют предположить, что существуют некоторые отличия быта и традиционной культуры в его пограничных точках. Исходя из этого, Пинежский район можно условно поделить на два ареала: верхний и нижний (границей между которыми является районный центр - Карпогоры), а также обозначить средний, переходный ареал (20 км вниз по течению от Карпогор), где происходит взаимодействие верхней и нижней традиций. Изученный нами материал показывает, насколько разнообразными могут быть детали, отдельные проявления быта, песенная и причетная традиции в обрядах на близлежащих территориях.
Интересные результаты дает не только подробное рассмотрение структуры вариантов пинежского свадебного обряда, но и его сопоставление с инвариантом, выделенным А.В. Гурой 6.
В состав пинежского свадебного обряда входила церемония сватовства, или совещания родителей жениха о сватовстве, которую удалось зафиксировать П.С. Ефименко [Ефименко 1878, 74]. Однако уже более поздние записи начала XX в. свидетельствуют о ее утрате. Во многих местах в нижнем течении Пинеги (д. Вонга, Юбра) сохранился обычай давать задаток или "платы" [ФА ПГУ: П. 263. С. 31, 57], а в верхнепинежских и среднепинежских обрядах (д. Марьина Гора, с. Сура) "платы" было принято дарить во время рукобитья или зарученья ("заручельный плат" [ФА ПГУ: П. 311. С. 5]). Интересно, что в 1970 г. фольклорная экспедиция МГУ отметила обычай давать задаток до самого обряда сватовства [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 33].
По сути, свадебный обряд открывает смотр невесты и имущества (название варьируется, чаще всего встречается "смотрины"). В записях Д. Чирцова, "малое смотрение" шло после богомолья: жених привозит невесте гостинцы, а она его угощает [Чирцов 1916, 352]. П.С. Ефименко описал смотрины на рукобитье, после согласия родителей невесты на предложение жениха [Ефименко 1878, 75]. В записях Н.П. Колпаковой, сделанных в 20-х годах XX в. в верхнем течении реки, этот церемониал не выделен, зато в нижнем течении он сохранился [ФА ПГУ: П. 263. С. 31]. В д. Петрово, например, вначале родители жениха ездили "смотреть житье", а потом уже жених смотрел девушку [ФА ПГУ: П. 263. C. 4].
Следующим этапом было рукобитье. На рукобитье происходит пропивание невесты, иногда смотрины и окончательный сговор родителей об устройстве свадьбы. Этот церемониал в 1878 г. включал также угощение женихом родителей невесты вином и одаривание ее кольцом. Тогда же невеста подносила дары жениху [Ефименко 1878, 75]. В д. Кевроле и на Покшеньге "сватанье" и "просватанье" объединены в один церемониал "рукобитье" [Колпакова 1928, 121]. В записях 1920-х гг. многие акты рукобитья утратились, сохранилось лишь общее представление: "Вывели меня - рукобитье, тут я руку и отдала" [ФА ПГУ: П. 311. С. 5]. Эти обряды распространены в верхнем и среднем течении Пинеги. Их аналогом в нижнепинежской свадьбе можно назвать богомолье, на котором осуществляется и подношение даров, и сговор о свадьбе с обязательной молитвой (д. Петрово) [ФА ПГУ: П. 263. С. 4]. Во время рукобитья может проходить и первый смотр невесты [Колпакова 1928, 149]. Богомолье, или рукобитье, сопровождается причитаниями невесты к подругам и матери, песнями девушек.
От просватанья до девишника шли посидки. Во время посидок невесту закрывали платком, она причитала и не выходила из дома. Девушки шили приданое и пели песни [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 37]. Повсеместно посидки длились неделю, а в сурско-карпогорском варианте один день, во время которого подруги и сестры расплетали невесте косу. Неделя подготовки к свадьбе носила особое название - "шитье приданого" [Колпакова 1928, 123-124]. Как ни странно, сведения о посидках не сохранились в самых ранних публикациях [Ефименко 1878].
Последние свадебные действия - прощание невесты с девичеством в кругу подруг и угощение у жениха - А.В. Гура выделяет как третий церемониал в севернорусском свадебном обряде. Достаточно подробно разработан девишник в описании П.С. Ефименко: он включает и обручанье, и смотрины, и невестину баню, и благословение молодых, и свадебный стол [Ефименко 1878, 76-77]. Здесь же упоминается о собирании байника - обрядового хлеба. В сурских обрядах девишник шел рядом с бужением жениха, но в позднем варианте они поменялись местами. В современных же записях эти обрядовые действия постепенно исчезают.
И в конце XIX в., и в 1920-е годы собиратели фиксировали в нижнем течении реки обряд выведения невесты "на наставку" ("на ставку", "на выставку") перед гостями [Колпакова 1928, 154; Чирцов 1916, 354; ФА ПГУ: П. 263. С. 6]. После угощения нарядная невеста "обносила" поезжан вином, после чего они клали в стакан деньги (ср. с верхнепинежским "смотреньем" [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 64]). На "смотренье" же устраивалось шуточное гадание "бабьи запуски" [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 64]. Во время стола принято опевать поезжан и жениха. За столом у невесты обязательным угощением была каша. В описаниях обряда в нижнем течении реки весьма распространенным был акт закрывания невесты перед венчанием шалью, или "гомулькой" [Чирцов 1916, 354; ФА ПГУ: П. 263. С. 5, 69].
При отъезде к венцу и при венчании и в верховьях, и в низовьях совершались следующие акты: благословение жениха и невесты иконой и хлебом; собирание хлеба или ковриги с солью в скатерть ("байник"); выход невесты и жениха (тысяцкого и сватьи), держась за платы; раздельная поездка жениха и невесты к венцу (он с тысяцким и дружкой, она со сватьей или крестной матерью). Родители повсеместно не принимали участия в поездке. При выходе со стола невеста дергала скатерть; после венчания невесте надевали повойник [Ефименко 1878; Чирцов 1916; Колпакова 1928; Обрядовая поэзия Пинежья 1980]. В описаниях обрядов 1920-х -30-х гг. сохранились лишь некоторые из перечисленных обычаев: благословение иконой (д. Петрово), хлебом (д. Пиринемь), сбор ковриги (д. Петрово), "за платы держались" (с. Сура, д. Пиринемь), дергание скатерти (д. Прилук).
Послевенчальная часть обряда свадебного дня факультативно включала в свой состав следующие действия: выколачивание денег об угол стола или награждение поющих девушек деньгами [ФА ПГУ: П. 311. С. 10]; "хождение на крюка" ("выход с крюком") [Колпакова 1928, 146] и такое редко встречающееся действие, как "жену тысяцкого, сватью на ступе мелют" [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 81]. Эти действия не встретились в описаниях свадьбы в нижнем течении реки. Повсеместно фиксируется встреча молодых, обсыпание их зерном / хмелем, угощение, отведение жениха и невесты на ночлег (сопровождается приговорами, в постель кладут полено или чучело ребенка), опевание всех гостей. Для свадебных обрядов, следующих за брачной ночью, обязательным является бужение жениха и невесты, которое до сих пор встречается в описаниях свадебного обряда [ФА ПГУ: П. 263. С. 70; П. 303. С. 11]. Этими действиями завершался второй свадебный цикл обряда.
Послесвадебный цикл обрядов включал небольшое количество обрядовых действий, которые совершаются в течение года после свадьбы. Например, в записи свадебного обряда д. Марьино (2000): "на масленицу молодых переворачивали с гор… молодую на сенокосе купали, осенью-то все выжмут и "Бороду" пели" ("Борода" - песня, которая исполнялась во время обряда окончания жатвы) [ФА ПГУ: П. 311. С. 3]. Обязательными обрядами по случаю свершения брака были торжество в доме жениха, угощение матерью невесты и совместное мытье молодых в бане. Степень сохранности их в рассматриваемых описаниях свадеб очень разная: реже всего встречается совместное мытье молодых в бане (по записям 1878 г., оно происходило на третий день, в 1916 г. - на следующий день после торжества, как и в зафиксированном фольклорной экспедицией ПГУ обряде г. Пинеги и д. Пиринемь). Со временем торжество в доме жениха и угощение матерью невесты либо сливаются в один обряд, либо частично утрачивают прежний облик.
Три обязательные составляющие "обрядового минимума" послесвадебного этапа могли быть значительно дополнены за счет нефиксированных элементов обряда. Так, у П.С. Ефименко описывается интересный обычай посылать родителям невесты кулебяку, характеризующую целомудренность их дочери [Ефименко 1878, 80]. Почти все обряды фиксируют "пахание" (подметание) невестой пола - своеобразное испытание ее хозяйственности. В записи Д. Чирцова приводится свидетельство о том, что гости после свадьбы "наряжаются в смешные одежды, притворяются на разные манеры и ездят по деревне" [Чирцов 1916, 357]. Элементы подобного ряженья зафиксированы и в 1920-х гг. в свадебном обряде г. Пинеги, когда гости для забавы старались мазнуть молодых и друг друга сажей [Колпакова 1928, 158] (обычай, символизирующий перемену состояния, статуса). В с. Суре невеста проходила и другие испытания: "пахала" кису (киса - сумка, мешок с мусором), "пряла ржаной сноп соломы" [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 84].
Как отголоски древних магических действий дошли до нас обычаи много сорить в избе и бить посуду на следующий день после свадебного пира. В обрядах начала XX в. их продуцирующая и профилактическая функция не осознается, так как они приобрели шутливо-игровой характер. В нижнем течении реки оказались более устойчивыми другие древние обряды (например, везти молодых в баню на бороне [Чирцов 1916, 357; Колпакова 1928, 159]; церемония "расшивания благословенного хлеба" или ковриги [Чирцов 1916, 357; ФА ПГУ: П. 263. С. 7]. Отмеченный в записях 1916 г. "баенный стол" не фигурирует в других описаниях свадебного обряда. Обряд угощения в доме невесты (в нижнепинежских обрядах - "гостьба", в верхнепинежских - "хлебины") происходил по-разному. В обряде, зафиксированном П.С. Ефименко в 1878 г., он отмечен через три дня после свадьбы (не описан подробно), в сурско-карпогорских вариантах - на следующий день. В современных записях он имеет слабое обрядовое наполнение и встречаются не везде (д. Пиринемь). На "хлебинах", или "гостьбе", происходило угощение, где много ели и пили. В верхнем и среднем течении гостей обносили кашей [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 85; ФА ПГУ П. 303. С. 8], а также обязательно угощали блинами и киселем. В д. Пиринемь с блинами производили действия, вызывающие смех, купали руки жениха в масле [ФА ПГУ: П. 303. С. 10]. В дополнение ко всем традиционным обрядам, в среднем течении существовали "спровожаты" - проводы молодых с приданым невесты [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 86].
Существенные различия наблюдаются и в составе участников ритуала. В описании П.С. Ефименко представлено большое количество традиционных свадебных чинов с подробным описанием функций каждого из них: священник, благословенный или посаженый отец, тысяцкой, благословенная или посаженая мать, сват и сватья (подвенечная, запостельная), дружки-повозники, проводники, поезжане, праворучницы и леворучницы, плачеи, вежливой или клетник, позаряне / пузыряне [Ефименко 1878, 75-76]. В целом состав участников соответствовал традиционному свадебному обряду, но имел свою терминологическую закрепленность (пузырянники, клетник, вежливой, повязочницы). Традиционно в свадебном обряде Пинежья принимал участие колдун (вежливой, клетник, караульщик), в функции которого входило охранять молодых и свадебный поезд от сглаза и порчи, вести свадьбу [Ефименко 1878, 76]. В записях обряда, относящихся к 20-м - 30-м гг. ХХ века, эта должность встречается реже, а состав свадебного поезда значительно сокращен. Со временем наблюдалась утрата, забвение многих чинов обряда и закрепленного за ними названия и их функций, которые переходили к другим действующим лицам.
Более поздние записи, сделанные фольклорной экспедицией МГУ в 70-е годы и отразившие свадебный обряд 20-х годов ХХ в, показывают, что в среднем и верхнем течении реки свадебные чины сохранились практически в таком же составе [Обрядовая поэзия Пинежья 1980, 75-76]. Утрачены были такие свадебные чины, как плачеи (специально приглашенные женщины, причитающие на свадьбе); праворучницы и леворучницы (близкие подруги невесты, сидящие от нее справа и слева) - их функции выполняют жёнки, подруги невесты; не выделены особо подвенечная и запостельная сватья (их заменяет сватья или божатка, крестная мать невесты). Произошла перестановка функций некоторых свадебных чинов (вероятно, с течением времени они забывались). Так, например, в обряде, зафиксированном П.С. Ефименко, поезжане - родственники со стороны невесты, а в записи 70-х годов ХХ в. - со стороны жениха. Если повозники в первом варианте - шаферы жениха (аналог дружки), то во втором - родня невесты, провожающая ее под венец. Позаряне - посторонние гости на свадьбе - превратились в пузырянников, а вежливой - название колдуна и организатора свадьбы - в караульщика (встречается в записи обряда, сделанной экспедицией ПГУ в 2000 г. в д. Чешегора [ФА ПГУ: П. 263 С. 20]). В этом обряде появились новые названия лиц: повязочница - подруга невесты с повязкой (нарядный головной убор) на голове, свадебницы - подруги невесты, помогающие ведению обряда, а также стольник, в функции которого входило обносить молодых перед венцом хлебом и гостей за столом кашей (можно соотнести с поварухой из кукольной игры в свадьбу) [Колпакова 1928, 219]. В обряде г. Пинеги (1930-е годы) был значительно сокращен состав свадебных чинов (нет тысяцкого, колдуна, позарян, поезжан). В д. Петрово название свадебницы заменено на шаферницы, а дружка - на шафера (ср.: в обряде г. Пинеги в 1920-е -30-е гг. должность дружки отсутствовала).
Наиболее устойчивыми оказались роли дружки (или шафера), свадебницы (или шаферницы), тысяцкого, свата и сватьи, божатки, а также колдуна или караульщика.
Подведем некоторые итоги. Пинежский свадебный обряд является одним из вариантов севернорусского свадебного обряда, что с очевидностью вытекает из общности его схемы, структуры, номинаций чинов, смысла и функции основных обрядовых действий, объединенных в сходные циклы. Однако пинежский свадебный обряд имеет свои специфические черты и локальные различия внутри самого обряда (верхнепинежский и нежнепинежский варианты). Своеобразие пинежской свадебной традиции на уровне структуры заключается:
1) в наличии отдельных свадебных обрядов или элементов, не имеющих аналогов в других местах. Так, зарученье / роскливье и белила (жених дает денег на "белила", выпивает вино и целует невесту) присущи сугубо врехнепинежской свадьбе; выход с крюком, расшивание баенника (или благословенного хлеба) - нижнепинежской, а также встречаются в переходной зоне (в д. Кеврола и Веркола). В нижнем и среднем течении реки было принято сажать невесту или молодых на борону перед тем, как отправиться в баню.
2) в существовании синонимичных обрядов с различной временной и терминологической закрепленностью: например, вывод невесты на наставку в нижнем течении соответствовал смотренью в верхнем течении, можно провести аналогию между последней ужиной в г. Пинеге и девишником в Суре. Если в низовьях реки давать задаток или платы было принято на сватовстве, то в верховьях - во время рукобитья.
Итак, мы считаем, что хотя пинежская свадьба по структуре единообразна, соответствует схеме севернорусского обряда, которая включает добрачный (сватовство, смотр имущества, рукобитье, посидки, девишник), брачный (приезд жениха, венчание, свадебное угощение, брачная ночь), послебрачный этапы (угощение в доме невесты, баня молодых), на пограничных территориях пинежский свадебный обряд имеет очевидные отличия, обусловленные взаимодействием с обрядом примыкающих районов.
Сопоставительный диахронный анализ записей пинежского свадебного обряда (XIX - XX вв.) позволяет сделать вывод о его исторической изменчивости, которая приводит к следующим результатам:
1) утрата некоторых элементов обряда: снаряжение сватов, рукобитье, зарученье и белила в досвадебном этапе, девишник и бужение жениха во время свадебного этапа и совместная баня молодых в послесвадебном цикле обрядов. Предсвадебная поездка на могилы к родным, по-видимому, начала вырождаться в 20-х - 30-х годах XX в., а сейчас исчезла во всем районе. Утрачены и некоторые из мелких деталей (например, обычай приезжать жениху за невестой непременно в замшевых рукавицах, обычай мазать сажей только первого гостя в утренних обрядах и др.);
2) тенденции к сокращению, схематизации сложного свадебного действия (нарушения в исполнении обрядов, уменьшение их продолжительности, убыстрение темпа выполняемых действий);
3) перестановка отдельных элементов свадьбы или перенесение их на другие сроки;
4) исчезновение и забвение многих текстов свадебных причитаний и песен;
5) изживание магических, ритуальных черт обряда или превращение их в шутливо-игровые формы.
Но вместе с тем стоит отметить, что в самых поздних описаниях свадьбы сохраняются наиболее устойчивые элементы обряда (сватовство с запретом переходить матицу, посидки с традицинным шитьем и расплетанием косы невесты; баня невесты; угощение за большим столом у жениха в день свадьбы; бужение жениха и хлебины с обязательными испытаниями невесты). Кроме того, общий эмоциональный фон свадебного обряда воспроизводится благодаря традиционным свадебным песням и причитаниям.
Сопоставительный анализ указанных вариантов пинежского свадебного обряда, а также привлечение для сравнения свадебных обрядов соседних ареалов позволяет выдвинуть предположение, что структура пинежской свадьбы XIX - XX вв. характеризовалась достаточно большой устойчивостью, что позволило сохранить многие черты древнего обряда. Мы обнаружили немало общего в нижнепинежской, поморской и мезенской свадебных традициях (обычай разрезать баенник, "тащить" молодых в баню на бороне зубьями кверху, угощать блинами на хлебинах и др. [ФА ПГУ: П. 303. С. 20]), что непосредственно говорит об их близости. Ссылаясь на выводы Н.П. Колпаковой, необходимо отметить, что верхнепинежская свадьба тяготеет к шенкурскому варианту7.
Существенные различия в обрядности верхнего и нижнего течения Пинеги связаны с влиянием примыкающих к ним районов, а также в большей степени с характером заселения Русского Севера. Формирование пинежско-холмогорской зоны произошло в период новгородского освоения земель, что не могло не наложить отпечаток на все сферы жизни нижнепинежского ареала. В южных районах Архангельской, части Вологодской и Ярославской областях проходило так называемое "верхневолжское заселение земель, которое естественным сказалось на формировании быта и традиции верхнепинежского ареала8. Однако проблема заселения Пинеги и влияния определенных колониальных потоков на специфику и состав фольклора изучены еще не достаточно. Мы предполагаем обратиться к это проблеме в своем дальнейшем исследовании.
Примечания
1 Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике -. М., 1995.-С. 167
2 Чистов К.В. Актуальные проблемы изучения традиционных обрядов Русского Севера // Фольклор и этнография. Обряды и обрядовый фольклор. - Л., 1974. - С. 11
3 Бернштам Т.А. Свадебная обрядность на Поморском и Онежском берегах Белого моря // Фольклор и этнография. Обряды и обрядовый фольклор. - Л., 1974.- С. 182
4 Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии // Труды ЭО ОЛЕАЭ. Кн. 5. - М., 1878. - Вып. 2.- C. 74-86; Колпакова Н.П. Свадебный обряд на реке Пинеге // Крестьянское искусство СССР. Вып. 2: Искусство Севера. - Л., 1928. - С. 117-187; Обрядовая поэзия Пинежья: Русский традиционный фольклор в современных записях / Под ред. Н.И. Савушкиной. - М., 1980- С. 33-86; Чирцов Д. Свадебные обычаи в Пинежском уезде Архангельской губернии // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. - 1916.- № 9.- С. 350-358.
5 ФА ПГУ: Фонд 14 П. 263 (С.1-7, 62-64), П. 303 (С.1-55), П. 311 (С, 1-30), П. 312 (С.73)
6 Гура А.В. Опыт выявления структуры севернорусского свадебного обряда // Русский народный свадебный обряд. - Л., 1978. - С. 70
8 Рябинин Е.А. К этнической истории Русского Севера // Русский Север: К проблеме локальных групп. - СПб., 1995.- С.25
Список условных сокращений
Ефименко 1878 - Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии // Труды ЭО ОЛЕАЭ. Кн. 5. - М., 1878. - Вып. 2.
Колпакова 1928 - Колпакова Н.П. Свадебный обряд на реке Пинеге // Крестьянское искусство СССР. Вып. 2: Искусство Севера. - Л., 1928.
Обрядовая поэзия Пинежья 1980 - Обрядовая поэзия Пинежья: Русский традиционный фольклор в современных записях / Под ред. Н.И. Савушкиной. - М., 1980.
ФА ПГУ - фольклорный архив Поморского государственного университета
Чирцов 1916 - Чирцов Д. Свадебные обычаи в Пинежском уезде Архангельской губернии // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. - 1916.- № 9 - С. 350 -358.
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
