- О Центре
- Архив новостей
- Фотоальбом
- Photo collection
- Преподаватели в
магистратуре (фото) - Сотрудники
- Контакты
- Обратная связь
- Аудио
- Видео
2008-2011 (Русский Север) УЧЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Очное отделение
- Программа по курсу УНПТ
- Планы семинарских занятий
- Вопросы к экзамену
- Список текстов для чтения
- Фольклорная практика
Магистратура
- Русский фольклор
- Филологический анализ
текста - История фольклористики
- Проблемы былиноведения
- Фольклор и миф
- Социальная антропология
- Прагматика фольклора
- Мифы и религии
народов мира - Планы семинаров
- Экзамены. Зачеты
- Вопросы к государственному экзамену
Аспирантура
- Программа для аспирантов по специальности "Фольклористика"
- Вопросы вступительного экзамена в аспирантуру
- Вопросы кандидатского минимума
ПРОЕКТЫ
- Гранты
- Информационно-справочная система
- Этнограф Петр Ефименко
- Устная история
Архангельского
Севера в фольклоре - Пинежские свадебные
и игровые песни - Электронный атлас
"Традиционная культура
Пинежья"
- Мультимедийный каталог традиционной культуры Русского Поморья
ПУБЛИКАЦИИ / Народная культура Русского Севера. Живая традиция: Материалы республиканской школы-семинара (10 – 13 ноября 1998 г.). Вып. 2 / Отв. ред. Н.В. Дранникова, Ю.А. Новиков. – Архангельск: Изд-во Поморского государственного университета, 2000. – 136 с.
Смирнов Ю.И. Былинная традиция Каргопольщины
Административные пределы Каргопольщины, уезда или района, часто менялись по произволу властей. Чтобы не подчиняться произволу, скажем сразу, что для нас ориентирами служат естественные пределы. К югу от Каргополя мы относим к Каргопольщине поселения, окружающие озеро Лаче. Западной границей Каргопольщины считаем цепочку озёр от Лёкшмозера до Кенозера. С севера Каргопольщину ограничивают Кенозеро и выходящая из него река Кена. Вместо восточной границы, самой переменчивой на административных картах, будем считать на востоке пределом реку Онегу. Таким образом, в дальнейшем здесь речь будет идти, помимо деревень вокруг озера Лаче, о деревнях Лёкшмозера и одинокой Масельге, на пути от Лёкшмозера к Кенозеру, о кусте деревень под общим названием Лядины, между Каргополем и Лёкшмозером, и об Ошевенском кусте в углу между Онегой и Кеной. Традицию поселений на самой реке Онеге или её правом притоке Моше с кустом деревень в верховье, вокруг Мошенского озера, надеемся рассмотреть отдельно.
О былинной традиции Каргопольщины в очерченных границах до сих пор судят по трём записям от калики из Красной Ляги (Рыбн. 2, № 204 – 206) и единичной записи в Ошевенском кусте (Гильф. III, № 302). Они, конечно же, намекают на бытование сильной традиции в 60–70-х годах XIX века. Более того, они побуждали к внимательному обследованию каргопольских деревень. И не случайно А.Ф.Гильфердинг в 1873 году приехал именно в Каргополь. Энергичный и последовательный, он наверное сумел бы найти новые места бытования русских эпических песен, если бы его не постигла трагическая смерть в Каргополе. После кончины Гильфердинга собиратели, словно сговорившись, обходили Каргопольщину стороной.
Новые намеки на бытование эпоса на Каргопольщине были получены в начале ХХ века, когда граф П.Шереметьев в 1901 году и братья Б. и Ю.Соколовы в 1905 году нечаянно нашли несколько эпических песен, включая былины, в северной части Кирилловского уезда, к западу от озера Воже (Чаронды) или, иначе говоря, в местах, граничащих с Каргопольщиной. Если здесь нашли былины (пусть в состоянии отмирания, но былины!), а к северу от Каргопольщины на Кенозере записывали еще много былин, то напрашивался сам собой вывод, что на Каргопольщине, между открытыми очагами, также могли бытовать былины.
Этот вывод помнили и собиратели МГУ, отправляясь в Каргополь в 1958 году. Одной группе было назначено обследование деревень к югу от Каргополя. Её участники без труда обнаружили, что там пожилые женщины кое-где поют естественные для них баллады и духовные стихи, но былин не знают.
Другой группе было определено обследование деревень Кенозера. По пути она не удержалась от искушения поработать на Лёкшмозере и в Масельге. Полученные сведения побудили собирателей затем побывать уже на Пудожской стороне пограничья, на Колодозере и Корбозере. Стало ясно, что эти места заслуживают плотного обследования, однако ради главной цели – работы на Кенозере, а также учитывая ограничение во времени, обследование пришлось отложить до следующего лета.
В 1959 году одна из групп экспедиции МГУ повторила маршрут 1958 года и даже слегка расширила обследование поселений на пудожско-каргопольском пограничье. После 1958 года Кенозеро казалось былинным оазисом. Чтобы удостовериться в этом или, напротив, опровергнуть это представление, нужно было ещё и ещё обследовать места, окружающие Кенозеро. Обследования южнее Кенозера позволили заключить, что там в ряде мест, включая Лёкшмозеро и Масельгу, бытовали тексты на былинные сюжеты, судя по воспоминаниям и скупым их изложениям, чаще более похожие на сказки, чем хотя бы на пересказы былин. Традиция здесь, несомненно, существовала, однако уже в начале века она была послабее, чем на Кенозере, но всё-таки она была, и уже поэтому с юга Кенозеро не было изолированным местом.
В самом конце экспедиции 1959 года две студентки были посланы на разведку в Ошевенский куст. Они получили сведения, не внушавшие доверия немедленно заняться серьёзным обследованием ошевенских деревень.
Работа на Каргопольщине возобновилась через год. В 1961 году в неожиданном месте и нечаянно удалось записать былину «Иван Годинович» (см. ниже). Были получены краткие рассказы на былинные сюжеты в Лядинах, что позволило наконец решиться на обследование этого куста деревень.
В 1962 году была выделена группа с задачей обследовать Лядинский и Ошевенский кусты деревень. Благодаря её работе удалось убедиться в том, что былины бытовали там совсем недавно, чаще уже в виде пересказов и сказок. Обследование этих мест было завершено в 1963 году.
Так стало очевидным, что в недавнем прошлом Каргопольщина была районом, где почти повсеместно бытовали былины. Их знали люди независимо от того, придерживались ли они официального православия или старообрядчества («древлего благочестия»), причём старообрядцы, похоже, лучше знали былины: от них или от их потомков, ставших «мирскими», чаще записывались тексты на былинные сюжеты.
Приводим несколько выдержек из ответов местных жителей на расспросы собирателей.
М.И.Макаров (85 лет) убеждён, что «стиха про Добрыню и Алёшу не существует, а есть только сказка» (д.Орлова, она же Хвалинская, Лёкшмозеро, 1959 г.).
Е.И.Дедова (58 лет) говорила, что «раньше в деревне рассказывали про Илью Муромца и Добрыню (именно сказки), но она их не помнит» (там же и тогда же).
Я.В.Ушаков (53 года), от которого записано несколько сухих рассказов на былинные сюжеты: «Про богатырей слышал от своего деда Ефима Ивановича Ушакова, который рассказывал, а не пел про них …» Утверждает, что «в Масельге про богатырей никогда не пели, только рассказывали» (Масельга, 1959 г.).
А.В.Третьякова (возраст не указан) на вопросы, слышала ли она об Илье Муромце, ответила, что слышала, и тут же кратко пересказала богатырскую сказку (контаминация женитьбы Добрыни и свадьбы Алёши; вместо Добрыни называет Илью Муромца). К сожалению, сказку не удалось не только записать, но и прослушать в более полном варианте. А.В. говорила, что знает и другие (д.Малый Халуй, Ошевенский куст, 1959 г.).
Когда у А.И.Быковой (84 года) спросили, слышала ли она стихи об Илье Муромце, она очень уверенно ответила, что «это не стихи, а песня. Пели её мужчины, а так как теперь в Гари все старики умерли, то найти её нет надежды» (д.Гарь, Ошевенский куст, 1959 г.).
Ф.Т.Журавлев (59 лет), зная былинный сюжет, но не пожелав его изложить, убеждён, что «всё это выдумки: А был ли такой Соловей, сидел ли он в гнезде? – ведь это неизвестно» (д.Игнатовская Тихманьгского сельсовета к югу от Каргополя, 1961 г.).
М.А.Рябов (73 года) вспоминает, что прежде рассказывали сказки о богатырях, да он ничего не помнит. «Было много богатырей. У каждого богатыря своё имя было. Ночь просиживали – слушали. На всю ночь дак одной сказки хватит» (д.Антоновская, она же Бутино, Лядины, 1961 г.).
На расспросы о былинах и богатырских сказках М.Е.Попова (72 года) сказала, что «это мужское было дело, а женщинам и невдомёк было, хозяйство надо было обиходить» (там же и тогда же).
Ф.Н.Терёшин (77 лет) соглашался: «Рассказывали у нас про богатырей, как они на войну ходили … Рассказывали про Илью Муромского. Илья Муромский многим знаком (!) … Нужно вам, дак дело-то улетело. Годов полдесяток назад, дак вспомнил и выдумал бы (!) … У нас про богатырей не пели, а сказки рассказывали, песен богатырских не слыхали … А не нужно нам то было … Про Алёшу Поповича тоже славилась сказка …» (там же и тогда же).
М.А.Калинин (84 года) признавал: «А слышно у нас про них (богатырей) было. Рассказывали про Илью Муромца» (д.Киселево, Лядины, 1962 г.).
По словам М.Н.Турыгиной (69 лет), «…в Палашалге старики рассказывали сказки о богатырях. Илья Муровец богатырь был, воёвал … Два товарища с им … Он, какой(-то) был богатырь Соловей, в деревне был да свистал … супротив был … убил его Илья, кажется» (д.Палашальская, Лядины, 1962 г.).
Даже по приведённым свидетельствам (см. ещё примечания к публикуемым текстам) видно, что знание и исполнение былин и их эволюционных производных в виде пересказов и сказок было на Каргопольщине исключительным уделом мужчин. На протяжении ХХ века мужчины постепенно отреклись от их знания и исполнения былин, старались забыть их, и им это удалось. Собирателям МГУ они передавали, как правило, скупые рассказы на былинные сюжеты.
Женщины в большинстве своём, не считая это нужным делом, так и остались равнодушными к былинам. Лишь немногие из женщин, когда-то наслушавшись стариков, обычно своего деда, воспринимали услышанное, и даже время от времени рассказывали или пели что-то из былин своим детям и внукам. Именно благодаря этим немногим женщинам собиратели МГУ и смогли сделать самые примечательные записи текстов на Каргопольщине.
Сведения о записанных на Каргопольщине произведениях суммированы в предлагаемом ниже Перечне. Сам Перечень представляет собой выжимку из заложенного в компьютер «Указателя былин», который был приготовлен нами в рамках проекта, финансированного Российским гуманитарным научным фондом (РГНФ) (№ 94-06-19537-а). Римскими цифрами в нём отмечены тематические серии, а арабскими – собственно произведения. Мы нарочно сохранили названия рубрик с тем, чтобы чётче было видно место, которое занимает та или иная каргопольская запись. Приглядевшись, можно заметить, что каргопольским записям (вариантам, версиям, контаминациям) нашлось место в большинстве тематических серий. А это означает, что пусть мозаично и в виде поздних эволюционных форм, среди которых преобладают тексты об Илье Муромце, каргопольский репертуар и в пору своего отмирания ещё сохранял ту иерархию сюжетов или иначе ту эпическую систему, какая в более полном виде была обнаружена в прославленных местах бытования былин. Былинный репертуар Каргопольщины невелик – не более 20 основных произведений, представленных 70?ю записями (без учёта книжных заимствований). Но ведь и в местах по соседству с Каргопольщиной или несколько дальше на Русском же Севере репертуар зачастую ещё меньше, а значимость тамошних записей уже давно признаётся.
Значение северных экспедиций МГУ 1956–1963 годов состоит прежде всего в том, что ими было обнаружено почти повсеместное бытование былин. Самим этим фактом снимается даже мысль о знании былин какой-либо одной волной выходцев из каких угодно западных или южных мест России.
ПЕРЕЧЕНЬ ЗАПИСАННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
II. Герой получает или утрачивает силу
Илья Муромец и Святогор.
3. Всадник с конём в кармане Святогора (ср. «Добрыня и Настасья»).
3а. Святогор положил в карман Настасью Микулишну и её лошадь.
Самост.: МГУ, 1959, т. 8, № 72 фр.
4. Святогор примеряет гроб и остаётся в нём.
Перенес.: Илья Муромец примеряет гроб и остаётся в нём. – МГУ, 1961, т. 7а, № 102 (повт. МГУ, 1962, т. 22, № 43).
7. Златогор – противник киевского князя.
Златогор освобождает в Киеве людей, «подвешенных» князем, ссорится с князем и удаляется в горы, где его мёртвым находит Илья.
Самост.: МГУ, 1959, т. 8, № 78.
11. Исцеление Ильи Муромца.
Самост.: МГУ, 1961, т. 7а, № 101 фр. (повт. МГУ, 1962, т. 22, № 41 без 2?й ч.); МГУ, 1961, т. 5а, № 118; МГУ, 1962 фр. = АС; МГУ, 1963, т. 2, № 135 нач. (повт. № 136); т. 7, № 113; т. 25, № 97.
Конт. см. далее III/2, III/7, Х/13, XIII/7.
III. Выезд героя из родного дома и первая встреча (со змеёй / змеем и их эволюционными преемниками)
2. Добрыня и змея (змей).
Перенес. Самост.: Настасья Микулишна заезжает на Кавказ, пытается справиться со змеями, но они её одолевают (ср. выезд Добрыни на Сорочинские горы). – МГУ, 1959, т. 8, № 77.
Перенес. Конт.: Исцеление Ильи Муромца + Илья отбивает у змея Корычника (!) три головы и три хобота. – МГУ, 1962 = АС.
7. Илья Муромец и Соловей-разбойник.
Самост.: МГУ, 1959, т. 11, № 66 фр.; МГУ, 1961, т. 7б, № 12 фр.
Конт. Исцеление Ильи Муромца + Илья и Соловей-разбойник. – МГУ, 1959, т. 11, № 65; МГУ, 1962, т. 18, № 11 (повт. 1963, т. 7, № 103); МГУ, 1963, т. 7, № 106; т. 8, № 60.
Три дороги + Илья и Соловей-разбойник. – МГУ, 1961, т. 4, № 110 фр.; МГУ, 1962, т. 22, № 42.
Илья в роли Дюка (ср. «Дюк Степанович», см. III/16) + Илья и Соловей-разбойник. – МГУ, 1961, фр. = АС.
Исцеление Ильи Муромца + Илья и Соловей-разбойник + Илья защищает Киев от польского князя (ср. «Илья и Калин-царь», см. Х/13). – МГУ, 1959, т. 8, № 71.
Исцеление Ильи Муромца + Три дороги + Илья и змей (Соловей-разбойник). – МГУ, 1963, т. 23, № 32.
Перенес. Конт. Соловей-разбойник – страж иного царства: а) в составе сказки «Еруслан Лазаревич» (СУС 650 В*). – МГУ, 1962, фр. = АС.
15. Илья Муромец и Идолище (Издолище, Одолище, Удолище и др.).
Илья и Идолище в Киеве.
Самост.: МГУ, 1962, т. 18, № 56.
16. Дюк Степанович
Самост.: МГУ, 1962, т. 22, № 45 фр.; т. 25, № 17 фр. И 21.
Перенес. Конт. Илья Муромец ходит в церковь каждый день в новом платье и похваляется пирожками, какие печет его мать (ср. эпизоды былины «Дюк Степанович») + Илья и Соловей-разбойник (фр.). – МГУ, 1961 = АС.
IV. Герой и правитель
Только посаженный в темницу герой спасет от вражеского нашествия.
12. Князь Владимир принужден освободить Илью Муромца.
Князь Владимир бессилен перед нашествием татар; его дочь напоминает о давно посаженном (по нераскрытой причине) в темницу Илье Муромце, но не говорит о том, что она тайно подкармливала Илью; князь освобождает Илью и просит о защите.(Как начало былины «Илья и Калин-царь», см. ниже Х/13).
Самост.: Рыбн. 2, № 204.
13. По оговору Илья Муромец попадает в погреб.
Илья и другие богатыри волочат по полу соболиные шубы и выражают желание так же волочить «крымского царя литовского»; бояре наговаривают князю, будто Илья и другие богатыри намерены волочить самого князя; в гневе Владимир прогоняет богатырей и сажает Илью в погреб; княгиня Мария Апраксиевна (!) спасает Илью от голодной смерти. (Как начало былины типа «Илья и Калин-царь»).
Самост.: МГУ, 1962, т. 18, № 41.
V. Герой и девушка из иного мира (земли)
1. Садко
Перенес. Самост.: «Нынь как съезды-те бывают, вот и царь Агапий съехал на съезд. А со съезда-то грусный едё. Жоне россказывает: «У всех жеребья, как утки, плывут, а у меня упал да и ко дну. Змею на съеденье выпало.» (Как начало пересказа духовного стиха «Егорий и змей»). – МГУ, 1962 = АС.
3. Иван Годинович.
Самост.: МГУ, 1961, т. 10, № 88.
VI. Герой и девушка своего мира
5. Хотен Блудович.
Самост.: Рыбн. 2, № 206 = НБ, № 55, здесь текст показан в сравнении с другими вариантами былины.
VII. Увоз девушки (женщины) в другую землю
1. Соловей Будимирович.
Самост.: ОГВ 1857, № 30 – 32, фр. = Ухов, 161 – 166 (ср. Рыбн. 2, № 205).
IX. Герой и его жена (Возвращение долго отсутствовавшего мужа)
1. Добрыня и Алеша (Муж на свадьбе своей жены). Ср. СУС 974.
Самост.: МГУ, 1958, т. 15, № 44 (повт. МГУ, 1959, т. 10, № 60) фр.; МГУ, 1959, т. 35, № 5 фр.; МГУ, 1961, т. 4, № 109 фр.; т. 7а, № 103 (повт. МГУ, 1962, т. 22, № 44); МГУ, 1962, т. 18, № 12, 62; МГУ, 1963, т. 27, № 49.
6. Ставер Годинович.
Самост.: МГУ, 1962, т. 18, № 57.
Х. Отражение вражеского нашествия
13. Илья Муромец и Калин-царь.
Первым начинает сражаться Илья, племянник или крестник Самсона.
г) Первым начинает сражаться Илья Муромец, на помощь приходит его крестный батюшка Самсон Самойлович с дружиной.
Самост.: Рыбн. 2, № 204.
О значении этого текста см.: Смирнов Ю.И. Две версии былины «Илья Муромец и Калин-царь» у Трофима Рябинина //Рябининские чтения ў 95. – Петрозаводск, 1997.
Илья Муромец возглавляет русских богатырей.
Конт.: Исцеление Ильи + Илья и Соловей-разбойник + Илья вместе с Алешей Поповичем дважды защищает Киев от польского князя; между двумя войнами князь Владимир хотел поженить Илью, но тот отказался и ушёл в Чернигов. – МГУ, 1959, т. 8, № 71.
п) Илья Муромец сражается один и побеждает.
Самост.: МГУ, 1962, т. 18, № 41.
Конт.: Три дороги + Илья выбирает ту дорогу, где убиту быть, и приезжает на войну. – МГУ, 1962 = АС, фр.
XI. Бой отца с сыном
2. Илья Муромец и его сын.
Самост.: МГУ, 1962, т. 18, № 55.
XII. Встреча братьев. Братание после поединка
1. Королевичи из Крякова.
Самост.: Гильф. III, № 302.
XIII. Последние поездки
7. Три поездки Ильи Муромца.
а) Три дороги для Ильи Муромца: убиту быть («Илья и разбойники»); женату быть («Илья и девица с подложной кроватью»); богату быть («Илья находит сокровища»).
Самост.: МГУ, 1959, т. 10, № 61; МГУ, 1962 = АС.
«Три дороги», как вероятное начало забытой былины «Три поездки Ильи Муромца».
Самост.: МГУ, 1962 = АС.
Конт. с мотивом трёх дорог см. III/7.
ИСТОЧНИКИ
АС – личный архив Ю.И.Смирнова.
Гильф. III – Онежские былины, записанные А.Ф.Гильфердингом летом 1871 г. – 4?е изд. – Т. 3. – М.; Л., 1951.
МГУ – Фольклорный архив филологического факультета Московского государственного университета.
НБ – Новгородские былины /Изд. подгот. Ю.И.Смирнов и В.Г.Смолицкий; Отв. ред. Э.В.Померанцева. – М., 1978.
ОГВ – Олонецкие губернские ведомости.
Рыбн. 2 – Песни, собранные П.Н.Рыбниковым. – 3?е изд.: В 3 т. /Изд. подгот. А.П.Разумова, И.А.Разумова, Т.С.Курец; Отв. ред. Б.Н.Путилов. – Т. 2. – Петрозаводск, 1990.
СУС – Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка /Сост. Л.Г.Бараг, И.П.Березовский, К.П.Кабашников, Н.В.Новиков; Отв. ред. К.В.Чистов. – М., 1979.
Ухов – Ухов П.Д. Забытые тексты былин середины XIX в. //Вестн. Моск. ун-та. Историко-филологическая серия. – № 1. – 1958. – С. 161 – 166.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
+ – знак контаминации, соединения двух и более произведений и их частей.
= – в случае ссылки на архивы знак равенства означает, что текст имеется в обоих архивах, а в случае ссылки на печатные издания означает, что текст воспроизведён последующим изданием.
Конт. – контаминация.
Нач. – собирателям передано только начало произведения.
Перенес. – в тексте традиционный персонаж заменён иным, т.е. произошло перенесение роли на другого героя.
Повт. – повторная запись.
Самост. – текст записан в виде самостоятельного произведения, не связанного с какими-либо другими.
Фр. – фрагмент текста или передача его в нескольких отрывках.
ТЕКСТЫ
1. Илья примеряет гроб и остаётся в нем
Илья Муромец, он был богатырь старинный. У него была сила непомерная. Ездил он по всем путям, по всем городам и сражался. И Добрыня сын Никитович, и Алеша Попович с ним считались братьями, как мы с Китаём (!), дружба меж них была, дружески жили. Раз ездили они в поездку, сражались вовсю. Пришлось в лесах ночевать. Они разложили костер, поужинали. Илья Муромец говорит: «Вот что, братцы, было бы кольцо в земле, я бы весь шар (!) повернул!» Вдруг слышат – топор тюкает. «Алеша, сходи взгляни, кто там». Алеша пошел. Нигде никого нет. Одни доски, и человека не видно.
Потом Добрыня пошел. Спрашивает: «Кто делает?» – «А для Илья мы делаем гроб». Тот так ужахнулся: не говорить ли Илье?
Вот он позвал Илью: топор тюк-тюк, а человека не видно. «Для Ильи гроб? Ха-ха, гляди рассмешил! Ну-ко, мол, поглядеть, какой гроб».
Обыкновенный гроб, крышка лежит, а нигде никого нет. «Ну-ко повалиться да примериться». Илья лег в гроб, а крышка закрылась. Два обруча схватились. Как раз крышка пришлась. Туда-сюда – и некуда. Илья говорит: «Разбейте, братцы, крышку, спасите меня».
Добрыня как раз хлопнет – так новый обруч. «Ничего не может сделать». – «Раз, братцы, не можете, так хоть вздох мой вам».
Они проделали дырочку в крышке. Илья ещё вздохнул ... Смерть была неожиданная. Вот какая смерть ему пришла! Они поплакали. Тут так и его оставили.
(МГУ, 1962, т. 22, № 43. Зап. Т.Арестова и М.Шилина от Авдотьи Спиридоновны Половниковой 68 л., малограмотной, в д.Дудинская (Дьяково), куст Лядины. Первая запись 1961 г. содержит более сжатое изложение. Студентки не догадались спросить, зачем Илья хотел передать «вздох» своим товарищам. Текст в целом по характеру приближается не к былине, а к быличке. Однако перенесение роли Святогора на Илью свойственно не только традиции Лядин. Замена Святогора Ильей Муромцем встречается также в других местах Русского Севера и Сибири, и еще предстоит узнать, произошла ли она сначала где-то в определённом месте, откуда стала распространяться, или же она происходила независимо в разных местах, в силу нарастающего желания закреплять многие былинные сюжеты за Ильей Муромцем, благодаря чему он постепенно стал главным героем нашего эпоса.
От рассказчицы были записаны еще рассказы на сюжеты «Исцеление Ильи Муромца», «Три дороги + Соловей-разбойник», «Добрыня и Алеша» и «Дюк Степанович», краткие в 1961 г. и более подробные в 1962 г. Это то, что ей удалось вспомнить из слышанного в детстве, когда она не раз ездила со своим дедом в д.Берег на мельницу. Там эти вещи рассказывали приезжавшие старики: «Много рассказывали, всего не помню.» Один из них, как ей припоминается, даже пел.
А.С.Половникова охотно рассказывает бытовые и иные сказки, что повлияло на её рассказы о былинных героях. Так, её «Добрыня и Алеша» похож на сказку и даже имеет присказки в конце:
«… Мать обрадовалась – новый пир завели. На том пиру я бывала, Мед-пиво пивала, В рот не попало, Не знаю, куда убежало … Конец всякий [бывает] … Мне дали пива, С пива стала крива. А мне дали щуку, Я щукала, щукала И щукать не могла. А мне дали рыка, А я и домой притыкала»). Побывальщина про князя киевского (Иван Годинович) Было у князя киевского, Был да у него пир да по честности На бояр, на князей, на великую вельмож. Все на пиру напивались 5 И все на пиру наедались, Все на пиру прирасхвастались: Умной-от хвастает родителями, Богатой похвастал добрыми лошадями, Глупой похвастал молодой женой. 10 Один у нас невесел Иванушка сидел. Стал его дядюшка расспрашивать: – Что же ты, Иванушка, невесел сидишь? – Как же мне, дядюшка, веселому быть? Все-то на пиру женаты сидят, 15 Я-то на пиру неженатый сижу. – Женись ты, женись ты, Иванушка Годинович. – Хорошо бы мне, дядюшка, жениться, Котору мне нать – ту мне не дают, Которую мне не нать – ту навязывают. 20 Ожените вы меня во Чернигов-граде, У Чернигова царя на душечке Настасье Митриевне. – Поезжай-ка, Иванушка, сватайся! [Дал ему дядюшка триста жеребцов одношерстных], Триста молодцов односкутных. 25 Вот приехал Иван да во Чернигов-град, Стал его царь да выспрашивать: – Куда ты, Иванушка, ездишь, Торгом торговать или чего забирать? – По доброму делу, по сватовству 30 На душеньке на Настеньке Митриевне. – Ой ты, Иванушка Годинович, Ой просватана Настасья Митриевна, Три годика как сватовство идет, Три годика пройдет, так и свадебка пройдет. 35 – Ой ты, царь ты Черняговский, Ты как по воле не отдашь, так по неволе отдашь, Неволею такой, великой грозой, грозой дядюшковой! [Ну да согласился царь Черняговский] Отдать свою дочь за Иванушку. 40 День Иван гостит, да и другой Иван гостит, Гостьба Ивану задаваится, Настасьюшка от рук отбивается. Собирается Иван да с Настасьей домой, Сел он на большого коня, Настасья – на малого, 45 Доехали они до Смородины-реки, Раскинули они белополотняны шатры, А сами они легли спать-отдыхать. Тут наехал-от старый царище Кощавище, Схватило оно (!) Ивана за желтые кудёрки, 50 Привязал он Ивана ко сыру дубу, А сами легли в белополотняный шатер, Да спят, да лежат, да опочин держат. А Иван да у дуба да слезно плачет стоит. Налетел на дубок да голубок со голубкою, 55 Да и сидят, да и погуркивают: – Кто-то лежит да покой дорожит (так!), А кто-то стоит да у дуба слезно рыдает! [А не понравилось старому царищу]: – Пойду застрелю голубя со голубкою. 60 Заряжал (!) он каленую стрелу … Да выстрелил себе да прямо в сердце, Да выпятил язык да со печалью (!). Тут заплакала Настасья Митриевна: – Вот от того, говорит, я бережка отстала 65 И к другому не пристала. Пойду зарежу, говорит, Иванушку. Задрожали у Настасьи белы рученьки, Выронила она нож по шелковым поясам – Развязался Иванушка Годинович, 70 И сказал он Настасье: – Сходи-ка, Настасья, напои меня. А Настасья отвечает: – Напейся сам да и напой-ка меня. Тут взял он Настасью за рученьку 75 И отрезал правую рученьку: – Не нада, говорит, мне эта рученька – Обнимала она старого царя Кощавища! Отрезал у Насти леву ноженьку: – Не надо нам лева ноженька, 80 Оплетала она старого царя, Старого царища Кощавища. Отрезал у Настасьюшки нижню губушку: – Не нужна нам эта губушка – Целовала она старого царища Кощавища! 85 Да и бросил он Настасью в Смородину-реку: – Хошь ты девушкой живи, Хошь ты замуж пойди! Возвращался Иван да во Киев-град, Стал его дядюшка выспрашивать: 90 – Каково ты, Иванушка, женился? – Всякой на свете женится, Но не всякому женитьба издавается, Мне эта женитьба неудачлива была.
(МГУ, 1961, т. 10, № 88. Зап. Н.Макарова и Н.Сафронова от Елизаветы Николаевны Ступиной, 65 лет, малограмотной, в д.Щепеново, к югу от Каргополя, близ старинного тракта, идущего из Кириллова и к западу от озера Лаче. Исполнительница родилась и всю жизнь прожила в этой деревне. Студентки немного написали о ней и её былине: «Совершенно неожиданно для нас она начала рассказывать былину об Иване Годиновиче. Других былин она не знает. Эту слыхала и выучила от деда. Она очень часто рассказывала своим детям и внукам. Вообще эта былина поётся, но так как петь Е.Н. было трудно, то она её рассказывала…»).
Запись этого текста примечательна во многих отношениях. Ведь в этих местах иных текстов на былинные сюжеты в сколько-нибудь стихотворном виде более не находили. И вот встретилась былина, которую доселе записывали нечасто, но в основных, точнее привычных, для всех местах бытования былин как в западной, так и в восточной частях Русского Севера, причем там, где её обнаруживали, она была непременной частью достаточно обширного местного репертуара. В отличие от былин и сказок об Илье Муромце, былину об Иване Годиновиче, кроме Щепенова, нигде не встречали в гордом одиночестве. Ближайший по месту бытования вариант этой былины записан П.Н.Рыбниковым (2, № 195) – у калики из Красной Ляги, в нескольких десятках километрах к северу, и он был отнюдь не единственной былиной в репертуаре калики. Поэтому несомненно, что щепеновский «Иван Годинович» – это последнее произведение, какое осталось от большого местного набора былин, да и то благодаря носительнице с её необычным выбором и частым исполнением детям и внукам.
Ст. 1. Здесь и далее князь не назван по имени. То же самое наблюдается по некоторым другим записям, например, из Поморья. В этом можно усмотреть след ещё не завершившейся киевизации былины.
Ст. 18 – 19 в варианте калики из Красной Ляги отсутствует, но они бывают развернуты в более дальних текстах.
Ст. 21. Отчество Настасьи указывает на то, что её отцом ранее был всё-таки не царь, а купец Митрий, как это есть в большинстве вариантов былины.
Ст. 23. Одношерстных – одной масти. Подбор трехсот одномастных коней уже свидетельствует о высоком социальном положении их владельца и соответственно Ивана.
Ст. 24. Односкрутных – одетых одинаково, в одну форму. У калики из Красной Ляги Иван берёт в товарищи одного «Ефимку слугу-паромка». В чем надо видеть влияние былины «Алеша Попович и Тугарин Змеевич». В других вариантах число сопровождающих Ивана людей действительно обычно кратно трём (тридцать молодцев, три богатыря). Уже не для выказывания положения лица, которое они сопровождают, а для действия они становятся нужными на обратном пути. По замыслу Иван на обратном пути должен остаться с одной Настасьей. Поэтому были придуманы один за другим три зверя, пересекшие обратную дорогу, по следу которых Иван последовательно посылает третью часть своего сопровождения. В щепеновском варианте от всей этой побочной линии сохранились лишь ст. 23 – 24. Собирательницы не заметили этого и не спросили у исполнительницы, куда же потом девались триста молодцев, полученных от дядюшки.
Ст. 34. Видимо, должно быть «свадебка пойдет». В речи царя опущено упоминание о том, что Настасью сватает Кощавище, символизирующий собой предводителя некой, явно нерусской этнической общности, обитающей где-то по соседству.
Ст. 36 – 37. В разных выражениях эта угроза встречается во многих вариантах былины, но не в тексте калики из Красной Ляги.
Ст. 40 – 44. Ничего похожего нет в других вариантах былины. Нет и намека на то, что Настасья не приемлет Ивана. Обычно, заполучив Настасью, Иван торопится уехать.
Ст. 45. Только в этом варианте упоминается река Смородина, в чем, наверное, можно усмотреть след бытования в Щепенове былины «Илья и Соловей-разбойник». Обычно Иван останавливается в чистом поле. В иных эпических произведениях река Смородина изображается как рубеж между своим и чужим этническим или мифическим мирами. Перенесение реки в этот текст, видимо, означает, что Иван остановился у рубежа родной земли.
Ст. 48. Для слушателя наезд Кощавища оказывается неожиданным, поскольку, как говорилось выше, исполнительница сняла упоминание о его сватовстве, а также, судя по другим вариантам, опустила описание того, как Кощавище получил весть об увозе Настасьи и гнался в погоню.
Ст. 49. По другим вариантам это сделала Настасья, польстившись на обещание Кощавища сделать ее царицей. Но перед этим в других вариантах имеется описание поединка Ивана с Кощавищем, в ходе которого Иван одолел соперника, а Настасья вместо помощи сдернула Ивана с распростертого соперника.
Ст. 53, 56. Только в этом варианте Иван «слезно плачет». В отличие от южнославянских наши сказители, как правило, не позволяли плакать русским богатырям.
Ст. 58. В тексте калики из Красной Ляги желание Кощея мотивировано удачнее. Там Настасья опасается, что голуби сообщат о случившемся князю Владимиру, после чего наедут киевские богатыри и не дадут ей с Кощеем уехать «во свою землю». Поэтому она советует отрубить Ивану голову. Вместо этого Кощей предпочитает застрелить голубей, возможных вестников.
Ст. 62. Здесь произошло наложение одного стиха на другой, описывающих разные последствия от попадания стрелы. Исчезло традиционное выражение «сердце со печенью».
Ст. 68. Как и у калики из Красной Ляги, этот стих неудачно передает то, что внятнее описано другими певцами: Настасья выпустила из рук нож так, что он нечаянно для нее разрезал путы, державшие Ивана у ствола дуба.
Ст. 70 – 73. Этот эпизод отсутствует у калики из Красной Ляги. Подробнее он дан, например, в поморских вариантах, но и там его подоплека певцами не раскрывается. Остается только предполагать, что Иван таким образом предоставлял Настасье возможность изъявить покорность и даже повиниться, после чего он мог бы пощадить её, – однако Настасья отвергла эту возможность.
Ст. 74 – 84. Описание расправы представляет собой пространную переработку старинного общеславянского типического описания расправы с противником, презираемым настолько, что он не заслуживает скорой смерти. В типическом описании противнику отрубают руки и ноги и выкалывают глаза. Об этом см.: Смирнов Ю.И. Славянские эпические традиции. Проблемы эволюции. – М., 1974. – С. 73 – 75.
Ст. 85. Только в этом варианте Иван бросает Настасью в реку. В других записях былины он оставляет искалеченную в чистом поле.
Ст. 91 – 93. Это выражение традиционно для западной части Русского Севера. Оно применяется в виде концовки текста. Помимо этой былины, оно встречается также в былине «Добрыня и Алеша».
3. (Три дороги + Илья выбирает дорогу, где убиту быть, и приезжает на войну) Илья Муромец да сын Иванович, Жил ен триста тридцать единоё лето, И доживает Аника-воин (!) остатнё лето, И поезжает ен в ту дороженьку великую. 5 Поехал Илья Муромец да сын Иванович, Поехал в ту дороженьку широкую, Доехал до заставушки до великоей, Доехал и до того мостика до калинового. Из-под мостика да из-под калинового 10 Да выходила змея о девяти головах да девяти хоботов. А на заставушке написано: «В перву заставу ехать – богату быть, А в другую ехать – да женату быть, В третью ехать – убиту быть.» 15 – На что мне, старому, богату быть? На что мне, старому, женату быть? Поеду, старенькой, да где убиту быть. [И поехал старый казак да Илья Муромец.
Приехал в войну. И каких он захватил, того на долонь кладет, а другой прихлопнет. Жил триста годов – такой он богатырь вышел. Войны не эти, а рукопашный бой был. Ен которого с земли видно, ен сильной да перебьет все].
(МГУ, 1962 = АС. Зап. Т.Арестова от Евдокии Петровны Тонких, 81 год, неграмотной, в д.Фоминки, куст Лядины. «Мой дедушка был, он такой стишок пел». Дед жил в соседней д.Берег. Он пел и другие стихи, но внучка не помнит ни имен, ни сюжетов, ни напевов. Собирательница утверждает, что при повторном исполнении старушка сказала текст слово в слово, в чем следует усомниться. В любом случае прозаическое изложение не бывает буквальным, а в стихах неизбежны хотя бы лёгкие изменения в слогах, усилительных частицах, междометиях и т.п.
Забывание разных эпических текстов определило характер той части «стишка», которую передала исполнительница. В нее вкраплены кусочки из разных произведений. В ст. 2 – 4 ощущается влияние духовного стиха «Аника-воин и смерть». Выражение «на долонь кладет, а другой прихлопнет» перефразирует угрозу Идолища – это Идолище так угрожал Илье Муромцу (см. былину «Илья и Идолище»). Описание войны подано столь невнятно, что оно не поддается определению и точному соотнесению с каким-либо известным сюжетом. Самое интересное в этом тексте – ст. 9 – 10, упоминающие о змее, выходящей из-под мостика. Собственно ради этих стихов и публикуется весь текст. Прежде всего вспоминается былина «Дюк Степанович», пересказы которой записывались здесь же в Лядинах, однако в былине змея летит по воздуху. В сказке «Бой на калиновом мосту» змеи один за другим двигаются по калиновому мосту, а из-под моста – в некоторых вариантах – им навстречу выходит змееборец. Нечто похожее встречается в клочковатой былине казаков-некрасовцев, описывающей разъезд трёх богатырей от урочного камешка: там под ноги коня Ильи Муромца кидается «черная гадина». На этом казачьи варианты обрываются, и в них нет упоминания калинового моста. В силу приведенного можно поэтому предполагать, что загадочные ст. 9 – 10 – последний след какого-то неизвестного нам эпизода или даже целого сюжета).
© Смирнов Ю.И., 2000
1999-2006 © Лаборатория фольклора ПГУ
2006-2024 © Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера
Копирование и использование материалов сайта без согласия правообладателя - нарушение закона об авторском праве!
© Дранникова Наталья Васильевна. Руководитель проекта
© Меньшиков Андрей Александрович. Разработка и поддержка сайта
© Меньшиков Сергей Александрович. Поддержка сайта
Контакты:
Россия, г. Архангельск,
ул. Смольный Буян, д. 7
(7-й учебный корпус САФУ),
аудит. 203
"Центр изучения традиционной культуры Европейского Севера"
(Лаборатория фольклора). folk@narfu.ru
E-mail:n.drannikova@narfu.ru
Сайт размещен в сети при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований. Проекты № 99-07-90332 и № 01-07-90228
и Гранта Президента Российской Федерации для поддержки творческих проектов общенационального значения в области культуры и искусства.
Руководитель проектов
Н.В. Дранникова
